- Ни в коем случае, милая, - заверил он с усмешкой и свалил ее, словно куль, на большой, обитый кожей диван.
Она лежала на спине раскинув ноги, спутанные волосы, обрамляя лицо, рассыпались по плечам. Выглядела она очаровательно: белые шорты едва прикрывали бедра, футболка задралась кверху, обнажая живот.
- По-моему, ты слишком долго прожил с индейцами, дорогой. Мы с тобой как Тарзан и Джейн, да? - и ее фиалковые глаза загорелись детским восторгом.
Взгляд его скользнул по ее румяным щекам и по всему прелестному телу, раскинувшемуся в такой милой позе. Насмешливо сощурясь, он склонился над ней и отбросил пряди волос с лица.
- Не хочешь ли ты сказать, что у такой красавицы, как ты, не было мужчин?
Она перестала улыбаться. Ей почему-то показалось, что он имеет в виду не физическую близость, а нечто совсем другое.
- У меня был папа, - простодушно ответила она.
Бенедикт стоял над нею, черные джинсы облегали его мускулистые ноги и бедра. Она покраснела, поспешно отвела глаза и, задержав свой взгляд на его широкой груди, на темневших у ворота расстегнутой рубашки курчавых волосах, зарделась еще больше.
И вдруг она оробела, ощутив полную их изолированность от всех и вся, и неловко попыталась подняться с дивана.
- Нет, не вставай, - скомандовал он и, слегка отодвинув ее, пристроился рядом. - Что ты имела в виду, когда сказала, что весь дом принадлежит нам? спросил он охрипшим голосом и, опершись одной рукой о спинку дивана, другой прикоснулся к ее губам.
Губы ее сами собой приоткрылись, она протянула к нему руки и обвила за шею. Боже, как она его любит! - думала Ребекка, загипнотизированная темным блеском его удивительных глаз. Волна томления захлестнула ее, мучительно захотелось раствориться в его тепле и могуществе.
Кончиком пальца он нежно погладил ей нижнюю губу и тихо проговорил:
- Я хочу тебя, Ребекка, и мне кажется, что ты тоже хочешь.
- О, Бенедикт! Я тоже, тоже... - Она и не думала сказать "нет".
- Ты меня любишь, Ребекка? Правда любишь?
Луч солнца коснулся его загорелого лица, вспыхнул в черных волосах, и нимб, возникший вокруг его гордой головы, на мгновение скрыл выражение его глаз. Он похож на греческого бога, подумала Ребекка, как же можно не любить его?
- Я люблю тебя, Бенедикт. Мне кажется, что так было всегда, и я знаю, что так будет всегда.
Он склонился над ней, и губы их соединились. Полушутя он стал покусывать ей губы, а когда она прикоснулась к его густым вьющимся волосам на груди, прерывисто вздохнул и, прижав ее к себе, осыпал страстными поцелуями.