У него пересохло во рту. Он чувствовал себя растерянным, сердитым, брошенным. Его мучило то, что он потерял Кейтлин, но еще больше его мучило то, что Ханна для матери отошла на второй план, уступив первое место в сердце Кейтлин ее новому дружку. Даже здоровье Ханны было теперь менее важно для Кейтлин – бог знает по каким таким причинам. Никакие причины в данном случае не могут считаться уважительными – для него нет!
Он стоял до тех пор, пока Кейтлин и Ханна не скрылись в доме и входная дверь не закрылась за ними.
Оставив его за бортом.
Эрик с остервенением красил стену, а мозг его буквально кипел. Он не представлял себе, который сейчас час – он совсем не устал. Идти спать он не собирался – знал, что все равно не сможет уснуть. На улице было темно, окна открыты, снаружи царила ночная тишина, нарушаемая только жужжанием комаров и лопастей вентилятора.
Эрик махал кистью как одержимый, а перед глазами у него вставали образы Кейтлин и ее нового приятеля, он представлял себе, как они выходят из кухни его дома и идут в спальню… и там занимаются любовью… в его постели…
Волна ревности затапливала его сознание.
Он все пытался определить, когда же они начали встречаться, – и не мог. Он старался соединить воедино все мельчайшие детальки пазла в поисках ответа на вопрос, когда она встретила этого мужчину и кто он такой – и сходил с ума. Опускал кисть в ведро, потом снова поднимал ее вверх… капли падали ему на джинсы. Он стряхнул их, но, взглянув на себя, увидел, что весь перед его голубой рабочей рубашки тоже забрызган розовой краской. А он ведь даже не заметил, как это произошло.
Эрик красил стену, прислушиваясь к приглушенным ночным звукам. Его мысли все время возвращались к Ханне, к ее опухшей лодыжке. Конечно, это могло случиться когда и где угодно, но кровь у него закипала от ярости при мысли о том, что это случилось именно на софтболе, в который она не должна была играть, но играла – только потому, что ее мать спала с другим мужчиной, у которого дочь была в команде. Желудок у Эрика сворачивался в тугой комок, когда он думал, что Ханну использовали, что ее принуждали делать то, что она не хотела делать – и он снова всерьез начал размышлять об иске об опеке.
Ему хотелось поговорить об этом, обсудить с кем-нибудь, но его лучшим другом всегда была Кейтлин. У него были еще друзья – на теннисе, но было бы странно обсуждать с ними столь деликатную тему, хотя он и рассказал им о том, что они с Кейтлин расстались. Двое из них были воскресными отцами, но ни один не изъявлял никогда желания жить вместе с ребенком – и Эрик сильно сомневался, что они бы его поняли. В больнице он довольно близко сошелся с тремя психиатрами из своего отделения, но они все-таки воспринимали его как начальника и он вынужден был соблюдать профессиональную дистанцию.