Мишь, притихшая, несмотря на легкое опьянение, недоверчиво посмотрела на Крчму. Разве может быть что либо более главным, чем то, что вы сказали мне? — прочитал он в ее глазах.
— Известно ли вам, друзья, что я участвую в домашнем квартете?
Мишь, словно просыпаясь, удивленно подняла брови, откинулась на спинку стула.
— Мы столького о вас не знаем, что вы удивитесь!
— Да, я играю на виолончели, причем необычайно скверно. Поэтому из всего «Американского квартета» Дворжака наш камерный ансамбль исполняет разве что четвертую часть, а уж вторую, эту коварную lento d-rnoll, — только если заткнуть оба уха. Но нас постиг удар: вторая скрипка не вернулся из командировки на Запад, и это нас совершенно подкосило. Недавно играли мы трио Гайдна в обработке Зандбергера — слезы, да и только. Мы были как автомобиль, у которого не работает одна свеча из четырех, не говоря о том, что выбор партитуры для трио невелик. — Излишне размашистым жестом он положил руку на плечо Пирку. — Так вот, взываю к тебе: заполни этот пробел своей скрипочкой! — Он смерил глазами гренадерскую фигуру парня. — А тот субтильный стульчик в стиле бидер-мейер, на котором сидел переметчик, я велю укрепить за свой счет!
— Сдается, до моего прихода вы успели опрокинуть стаканчиков дюжину! — Пирк, вежливости ради, обращался как бы к обоим. — Это мне да пиликать в салоне?! Да я и «Шла девица в огород» не сыграю, коли над головой у меня будет люстра венецианского стекла!
— Тринадцать лет назад, на школьной вечеринке, ты так играл «Были когда-то чехи юнаками», что все мамаши прослезились. И далеко не во всех салонах венецианские люстры.
— А кто еще в вашем квартете?
— Один доктор — он мою жену лечит, один старик, главный конструктор с Колбенки, я — и Павел Пирк.
— Да вы что! В такой компании машинист будет вроде… вроде как монашка в баре… Нет, когда я так волнуюсь, не получаются у меня параболы…
— Параболы или гиперболы — не важно, — стала успокаивать его Мишь, он отмахнулся от нее локтем.
— Согласись — ради Мариана, — сказал Крчма.
— А Мариан тут при чем? — насторожилась Мишь.
— Наша первая скрипка, этот доктор, дружит с профессором Мервартом, а тот — начальство Мариана. А Мариан дружит с Мишью. Согласись хотя бы ради Миши, потому что, как человек партийный, ты должен знать, что все взаимосвязано.
Пирк вдруг разом смягчился.
— Прямо будто слышу ваши лекции со школьной кафедры, — пробормотал он растроганно.
Крчма внезапно стукнул кулаком по столу:
— В пятницу, в шесть вечера, у доктора Штурсы — и точка! А будешь в рейсе — позвонишь мне, и мы отложим пиликанье!