— Ничего. А что, по-вашему, я должна была сделать? Ивонна совершеннолетняя, взрослая женщина, сама отвечает за свои поступки.
— И где она теперь? — Да ведь я это уже спрашивал, но разве можно вести себя логично, когда вокруг рушатся миры?
— Откуда мне знать? Наверное, с тем сержантом. Порыв ледяного ветра у виска…
— И… они в гостинице?
— А может, на прогулке, за городом. Однако я не могу утверждать, что он рвет там для нее цветочки. Выпейте.
Он послушался без возражений, и тут перед его внутренним взором со звоном рухнул стеклянный замок. Тьма, преисподняя, конец.
— А вы-то что об этом думаете? Вы ведь ее тетя! Вы же не такая, как она! — запальчиво крикнул он вдруг, пораженный собственной смелостью.
— Я не знаю, какая я. Знаю только, что не люблю быть такой, как все. Но меня к этому принуждает моя профессия.
— Она тоже не такая, как все! Она… она особенная!
— Так, наверное, думает и тот сержант.
— Я должен с ней поговорить… Должен, понимаете.
— Понимаю, но где вы ее найдете?
— Обойду все гостиницы.
— Вы уверены, что она где-то зарегистрирована? Я в этом очень сомневаюсь.
— Что же вы мне посоветуете?
— Знаю, что это нелегко, но… выбросьте ее из головы и возвращайтесь домой.
— Да ведь я ее люблю! — Он перестал владеть собой; сигарета выпала из дрожащих пальцев, он и не заметил. Тетя Мина подняла, загасила ее в пепельнице. — А тут еще ее родители, я не могу вернуться и сказать им правду! Насколько я их знаю, они этого не переживут!..
— Я тоже немного знаю брата и невестку. Не переживут— это тоже еще как сказать. И потом, я надеюсь, Ивонна снова вернется домой.
— Вы надеетесь? Вы только надеетесь?
— Бывают случаи, и их достаточно много: когда парней из армии США отзывают на родину, они увозят с собой своих чешских возлюбленных…
— Пойду искать, буду искать ее по всему городу. Пожалуйста, дайте мне ваш телефон… а, не надо, он есть на визитке… Если она придет или позвонит, скажите, что я здесь, что я заклинаю ее вернуться со мной… пусть хоть о родителях подумает! И разрешите мне позвонить вам, может, все-таки Ивонна даст о себе знать…
Мина проводила его до двери.
— Буду держать большой палец вам на счастье.
Те же слова, что и вчера, только в других дверях, и столь же напрасные: „Держу большой палец на счастье вам обоим“… Но сегодня эти слова похожи на циничную насмешку.
С болью в сердце спускался он по лестнице, тетя Мина все еще стояла в дверях, стройная, с фигурой манекенщицы, Камилл, правда, не очень-то разбирался, да и не думал об этом в своем несчастье, но то, как она была одета, — безусловно, неплохая реклама для салона „Parisya“.