Высокий вожак упал, пронизанный пулями, дрогнула кучка смельчаков…
Люди валились один за другим.
И внезапно всей возбужденной толпой овладела паника.
Бросали оружие. И бежали.
Тут выяснилась система офицерской обороны.
Соединенные усилия пулеметов загоняли всю обезумевшую толпу опять назад в трюм…
Вскоре палуба опустела… Всюду валялись трупы убитых, стонали раненые, ползали недобитые…
Тогда из своих засад вышли «победители» во главе с генералом Хвалынским.
— Мятеж подавлен! — резко крикнул генерал. — Господа офицеры, — прошу принять на себя все посты часовых…
Генерал был бледен как смерть и все его лицо дрожало мелкой дрожью.
А море было все так же спокойно и величаво…
И транспорт «Грозный» шел все тем же мерным ритмом.
Горизонт окрасился бледно-розовой полосой, и вскоре на темно-зеленую поверхность тяжелых волн выкатился первый яркий сектор восходящего солнца.
Еще несколько минут и вся темно-зеленая масса окрасилась ярко пурпурными тонами.
На палубе шла тяжелая, смрадная работа, которую выполнял весь командный состав белой армии — шла уборка трупов побежденного врага.
Это была действительно «авральная работа»…
Часа три возились «господа офицеры» младшего состава под руководством апоплексического капитана Панкратова над уборкой трупов, которые валялись по всем закоулкам обширного транспорта…
Десять пулеметов Гочкиса поработали на славу!
Вместе с трупами бросали в воду и тяжелораненых, которые не могли уже сами уползти в спасительный трюм.
— Еще возиться с этой сволочью… — коротко резюмировал капитан Панкратов.
И распорядился выдать всем «господам офицерам», принимавшим участие в этой тяжелой «авральной работе», из походного цейхгауза специальные брезентовые куртки…
Царских мундиров не хотелось пачкать этой кровью…
VII
Фокс-трот… до бесчувствия
Когда солнце высоко взошло и залило своими яркими лучами весь транспорт — все труппы были уже убраны.
И тогда появились иностранные матросы с хмурыми лицами под командой боцманов с помпами в руках… Началась основательная чистка палуб от всех кровавых пятен этой тяжелой ночи.
В трюме царило самое подавленное настроение…
Военный врач с тремя фельдшерами обходил койки с ранеными, стонущими, умирающими людьми. И спешно давал указания фельдшерам.
Те молча и угрюмо выполняли приказания.
— Примите меры антисептики, — отрывисто бросал врач, спешивший выйти из этого ада, — операции будем делать в Константинополе… Где же здесь?
И он сердито оглядел весь тесный трюм, переполненный людьми.
А наверху уже опять гремела музыка.
Румынский оркестр в десятый раз исполнял гимн «боже царя храни».