Корабль терял скорость. Планета, вся в рыжей шерсти туч, закрыла звёзды. Выпуклое зеркало океана с отражённым в нём солнцем всё медленней передвигалось по экрану. В поле зрения вплывал бурый, испещрённый кратерами материк. Но люди на палубах не видели ничего. Под ними, глубоко внизу, в титановом нутре двигателя, нарастал приглушённый рёв, неодолимая тяжесть срывала пальцы с рукояток. Туча, попавшая в струю выхлопа, ртутно засеребрилась, распалась и исчезла.
Рёв стал неимоверным. Рыжеватый выпуклый диск всё заметней распластывался: из планеты всплыл материк. Уже виднелись серповидные дюны, движущиеся под ветром; лавовые потоки, расходящиеся, как спицы колеса, от ближайшего кратера, вспыхнули, отражая пламя ракетных дюз, более яркое, чем здешнее солнце.
— Полная мощность на оси! Статическая тяга.
Стрелки лениво передвинулись в следующий сектор шкалы. Манёвр прошёл безукоризненно. Корабль, словно опрокинутый вулкан, извергающий пламя, повис на высоте полумили над рябой равниной со скалистыми грядами, тонущими в песках.
— Полная мощность на оси! Уменьшить статическую тягу.
Уже видно было, как пламя выхлопа, вертикально падающее вниз, ударяется о почву. Там взметнулась огненная песчаная буря. Из кормы вылетали фиолетовые молнии, казавшиеся беззвучными, потому что их грохот заглушался рёвом выхлопных газов. Разность потенциалов выровнялась, молнии исчезли. Какая-то переборка расстоналась; командир кивком показал на неё инженеру: резонирует, надо это устранить. Но никто не сказал ни слова, двигатели выли, корабль опускался, теперь уже без малейшей вибрации, как стальная гора, висящая на невидимых тросах.
— Половину мощности на оси! Малая статическая тяга.
Концентрическими кругами разбегались во все стороны дымящиеся песчаные волны, словно валы настоящего моря. Центр, в который ветвистое пламя дюз било с небольшой уже высоты, больше не дымился. Песок там превратился в багровые пузыри, в кипящее озеро расплавленного кремнезёма, испарявшегося в столбе взрывов. Обнажённый, как кость, старый базальт планеты начал размягчаться.
— Реакторы на холостой ход! Холодная тяга.
Голубой атомный огонь угас. Из дюз хлынули косые бороводородные лучи, и мгновенно пустыню, скалистые стены кратеров и тучи над ними залил адский зелёный свет. Базальтовая площадка, на которую должна была опуститься широкая корма «Непобедимого», больше не грозила расплавиться.
— Реакторы — ноль! На холодной тяге на посадку.
Все сердца забились живей, глаза устремились к приборам, рукоятки стали влажными в судорожно стиснутых пальцах. Эти традиционные слова означали, что возврата уже нет, что ноги станут на настоящую почву — пусть даже на песок пустынной планеты, но там будет восход и заход солнца, и горизонт, и тучи, и ветер.