– Ах, – выкрикнула Тэйт, потом тихо простонала: – Джаред.
Я сжал ее бедра слишком сильно, вероятно, оставляя синяки, но она дарила мне чертовски приятные ощущения.
Мы перестали пользоваться презервативами два месяца назад. Я сдал анализы, Тэйт перешла на противозачаточные инъекции, и мы нисколько не пожалели. После первого раза без презерватива черта с два я бы к ним вернулся. Чувствуя ее без этого барьера между нами, я как будто попадал в рай.
– Мне нравится, когда ты произносишь мое имя со стоном. – Я прикусил нижнюю губу Тэйт и немного оттянул, размеренно двигаясь внутри нее. – Ты переворачиваешь мой мир с ног на голову вот уже восемь лет. И мне все не достаточно.
– Никогда не будет достаточно. – Она накрыла мой рот своим, коснулась языком моего языка, пробуя на вкус.
Никогда не будет достаточно.
Джаред
Я моргнул, проснувшись практически в кромешной темноте, и услышал сигнал своего телефона.
Глянув на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке, заметил, что шел второй час ночи. Мы с Тэйт уснули меньше часа назад.
Подхватив сотовый, открыл сообщение от Джекса.
"Дома", – гласило оно.
Улыбнувшись про себя, я удивился, насколько меня успокаивала мысль о том, что он в безопасности, и как быстро Джекс стал считать мой дом своим.
Я попросил брата периодически связываться со мной и просто ставить в известность о его местонахождении. После того, как мы с Тэйт сошлись, Джекс и Мэдок сдружились, поэтому, кто знает, в какие переделки эти двое могли влипнуть вместе.
Я написал ему: "Мэдок?".
"Тоже должен быть дома. Он уехал из боулинга час назад".
Отлично. По крайней мере, мы с Тэйт уже спали на тот момент, так что Мэдок не должен был ничего услышать.
"Спокойной ночи", – ответил и положил телефон на тумбочку.
Повернувшись на бок, увидел, что Тэйт лежала на животе, в обнимку с подушкой. Ее лицо было отвернуто от меня; мягкий лунный свет, пробивавшийся через окно, падал ей на щеки и обнаженную спину. Простыни окутывали ее талию. Приподнявшись немного, я улыбнулся, разглядывая расслабленные черты ее лица и пухлые губы.
Даже зная, что я должен позволить ей выспаться, все равно, опершись на локоть, провел ладонью второй руки по ее спине вверх-вниз. Невозможно было удержаться и не притронуться к ней. Словно леденец, который можно облизывать целую вечность, или мороженое. Она была моей пищей. Мы провели вместе всего несколько месяцев, но я помнил каждый миллиметр тела Тэйт. Знал, что она любила заниматься сексом по утрам; когда я проводил пальцами по ее волосам, она моментально таяла, а единственный парфюм, который предпочитал на ней – запах ее собственного пота.