– Лизбет, – приглушенно шепнула я. – Лизбет!
Черт, так и знала, что добром эта затея не кончится! Завершать спиритический сеанс не умею, а разрывать круг без положенной мантры нельзя. И хотя слова знакомы, но в моих устах это всего лишь набор букв.
– Кати, – мое имя прозвучало над ухом тихим шелестом, но я узнала голос. Тугой ком подкатил к горлу. Сцепила зубы, чтобы не зареветь, но слезы уже потекли, оставляя на щеках горячие, мокрые дорожки. Этого просто не может быть!
– Макс? – Мой голос так дрожал, что я едва могла произнести одно короткое, но самое дорогое слово.
– Отпусти меня, – так же тихо попросил брат. Устало. На него совсем не похоже, он у меня звонкий и радостный, как будто ему всегда пятнадцать. А на самом деле вечные двадцать два…
– Я не знаю как! – чистая правда. Не знаю. Ни как завершить сеанс, ни как отпустить Макса из своей жизни.
Расплакалась уже в голос и не могла остановиться. Так невыносимо больно, как не было с похорон. Почему он ответил на зов Лизбет? Или на мой – когда я случайно подумала о нем во время сеанса? Как? Ризз-ша ведь всегда убивают душу и не оставляют ни этому, ни другому миру ничего, кроме пустой оболочки.
– Я не выдержал, – сказал он, отвечая на мой безмолвный вопрос. – Ушел сам.
Мне даже не оставили тела, чтобы патологоанатом мог определить причину смерти. Только значок с его именем и кисть в коробке из-под овсяного печенья. Отправили не в управление полиции или ОСА, а на домашний адрес… Позже врач сказал, что кисть отрезали уже после смерти. Теперь я знаю, что Макс умер сам, не вынес пыток, и Ризз-ша не успели убить душу.
– Кто тебя пытал? – Слезы душили, но я нашла в себе силы задать вопрос, мучивший меня последние месяцы.
– Неважно, – далеким эхом отозвался брат. – Не это важно…
Возвращение было таким резким и таким болезненным, что я на мгновение потеряла сознание и ударилась затылком о паркет. Белое, как у фарфоровой куклы, лицо Лизы склонилось надо мной. Она трясла меня за плечи, что-то говорила, даже кричала, но я видела только движение губ и не слышала звука. А вот хлесткую затрещину очень даже почувствовала.
– Убью, – первое, что сказала, когда очнулась. Не Лизу, разумеется. – Всех их убью.
– Като, слава Богу! Ты как, в норме?
– Похоже, что я в норме? – раздраженно откликнулась я. Звуки наконец вернулись, как и ощущение реальности, невосполнимой утраты и какой-то жуткой, всепоглощающей пустоты. Как будто это мою душу забрали Ризз-ша…
– Что произошло? Я только вошла в транс, когда ты будто отключилась. А потом заплакала.
– Макс приходил повидаться, – глухо произнесла я, все еще не до конца веря своим же словам. Был здесь всего минуту назад – и снова нет его. Я кожей чувствовала присутствие, все мои инстинкты кричали, что это мой брат, совсем-совсем рядом, но все же не дотронуться, не обнять, не утешить. Не попросить прощения за то, что не уберегла.