– Доброе утро, сэр.
Эрни обладал типичной внешностью бывалого копа. При появлении таких смолкает гомон в спикизи-барах, где подпольно продают выпивку, а бутлегеры спешат покинуть заведение через черный ход. Даже без полицейской выправки и манеры держаться, шеф производил впечатление. У него не полностью открывался левый глаз – следствие давнего ожога, рубцы от которого спускались по щеке. Мясистый нос сломан в двух местах. Лицо Эрнеста украшала двухдневная щетина, в сочетании с расстегнутыми рукавами рубашки и ослабленным галстуком, говорившая о том, что он снова ночевал в управлении. В глазах читались уверенность и достоинство, которые отличали по-настоящему честного копа. Таких в наше время все меньше.
– Катарина, зайдите ко мне. Нужно поговорить о новом деле, – коротко сказал Страйтон и, не дожидаясь ответа, зашагал к своему кабинету, заметно припадая на левую ногу.
– Удачи, – буркнул Оуэн и уткнулся носом в кружку.
Наконец добравшись до кофейника, налила себе и шефу. Клиф понимающе усмехнулся, очевидно, решив, что я пытаюсь задобрить дядюшку Эрни. Детективы отдела получали головомойку каждый раз, когда Страйтон вызывал их на ковер. Разгул организованной преступности в Сорэйне достиг небывалых оборотов. Подпольные бары, игорные синдикаты, притоны, бордели, а в последнее время еще и банковские ограбления – все это стало частью будничной жизни города и, в некоторой степени, его визитной карточкой. Мелкие гангстеры со всей страны съезжались сюда в надежде стать частью банды или даже целого клана, подняться из грязи в князи, и это удавалось, если преступник отличался собачьей преданностью и стальными яйцами. Слабаков же Сорэйн перемалывал, как мясокостные отходы.
И, подобно серым кардиналам, над всем этим возвышались магические кланы – Ризз-ша, Нтанда, Фуду и Нишанти. Тень их незримого, но ощутимого правления, падала на все значимые предприятия преступного мира, а нередко распространялась и на полицию. Выслеживанием продажных копов занимался особый отдел в ОСА, но даже эти серьезные ребята частенько давали маху. И последний их провал – смерть моего брата – я не смогу забыть.
Большую часть кабинета шефа занимало старое бюро, должно быть, служившее в полиции дольше самого Страйтона. Массивная столешница из мореного дуба, пропитанная духом прежних, лучших времен – старожил нашего управления. Она хранила в себе память десятков закрытых дел, еще до начала процветания мафии. Кое-кто всерьез полагал, что рано или поздно она принесет удачу всем нам. Я в символы не верила, но черно-белые фото молодого Эрни, его жены и детишек, разместившиеся в бюро, мне нравились.