Генка все еще не верил, что Пашки с ним рядом никогда не будет. Что живым он его больше никогда не увидит. Холод стал неприятно пробираться внутрь, как показалось это Генке. Он с фырканьем вынырнул, тяжело дыша и стараясь придумать что еще можно сделать. «Слишком большая глубина и вода темная, ничего не видно», — лихорадочно думал он. Генка огляделся по сторонам.
«Может, Пашка просто пошутил, — надеялся он, — нырнул, незаметно доплыл до берега… Нет, я бы увидел его, и до берега слишком далеко». Мысль, что Пашка утонул, никак не хотела укладываться в голове, сознание ее не принимало.
Генка снова нырнул, и опять вокруг лишь холод, темнота и тишина нарушаемая бульканьем выпускаемых пузырьков воздуха. Генка на этот раз нырнул как можно глубже, пытаясь достать до дна, но как и в предыдущий раз это ему не удалось. Лишь темнота сгустилась до непроглядной черноты и холод казалось вот-вот превратит окружающую воду в лед. Генка вынырнул и с трудом отдышавшись почувствовал боль в ступне. Ногу медленно, но верно сводило судорога. Это заставило повернуть его к берегу. «Надо кого-нибудь из взрослых привести, посильнее, — думал Генка, мозг работал четко, не давая проникать в себя панике и страху, — я должен доплыть, если сейчас пойду ко дну, то Пашке никто не поможет». Генка выбрался на берег и побежал, что было сил. Боли в ноге он не чувствовал. И старался не думать. «Главное побыстрее привести на озеро взрослых, — повторял он про себя как заклинание, не замечая, что шепчет эти слова вслух, — они вытащат Пашку». Генка плохо помнил, как ворвался в пашкин двор, как сбивчиво стал что-то говорить его родителям.
Сразу, как только подавив одышку, он смог произнести несколько слов, те бросились к калитке. Как он побежал вслед за ними, не обращая внимания на то что почти задыхается от быстрого бега. Но отец Пашки все равно был далеко впереди, и когда Генка снова очутился на берегу пруда, он уже успел вытащить Пашку. Они оба были очень бледные, и Пашка и его отец. Только в отличие от отца, делавшему сыну искусственное дыхание и старающегося вытряхнуть из его легких воду, Пашка не подавал никаких признаков жизни. Наконец, поняв что все дальнейшие попытки тщетны, он сказал: «Все» — и бережно положил Пашку на траву. Мать Пашки, и до этого плакавшая, теперь захлебнулась тихими всхлипываниями. Присев, она обняла сына и прижала его голову к груди.
Генка стоял рядом и смотрел на мертвого Пашку. «Странно, сейчас он немного похож на Алю, когда ее убили, тоже вроде просто заснул». Генка все еще отказывался понимать, что происходит. Он находился в каком-то ступоре, растерявшийся и не могущий собрать мысли в хоть какую-то логическую последовательность. «Как это так, что Пашки больше нет? Мы же десять минут назад говорили. А вот он лежит на траве. Отец его куда-то ушел, а мать все плачет. Пашка не может так просто умереть, он же хороший, и с девчонкой обещал меня познакомить. Как мне теперь быть, что делать? И завтра если его не будет, с кем я рыбу буду ловить и просто разговаривать?».