— Коли так будем делать, чем мы тогда лучше их и зачем сюда пришли?
Роту Павловского полка, занявшую Пантелеймоновский мост, мало кто замечал. Всеобщего ликования не разделял лишь спокойный чухонец Розенберг.
— Петрашевский, Достоевский! Крови избежать не удалось, так что вступает в действие второй план. Надежный лодочник у Литейного двора. Поезжайте на Выборгскую и стройте баррикады.
Он перевел взгляд на Пушкина с Белинским.
— Александр Сергеевич! Виссарион! Вторых таких поэта и критика в России нет. Уходите, а мы, кто уцелеет, все опишем и принесем вам в «Современник».
Критик и редактор, переглянувшись, зашагали в сторону моста. Павловцы узнали их и пропустили.
— Место казака — в бою. Но сначала я жинку домой отведу, — сказал Тарас.
Колонна достигла Арсенала и повернула на Шпалерную. Гостинодворцы пристроились в хвост. Вот уже показался Таврический дворец. А перед ним — Литовский полк. И тут прибежали рабочие.
— Измена, Арвид Карлыч! Инженеры-офицеры впустили преображенцев на завод. Старый Арсенал, новый, Литейный двор — все захвачено!
Проклятие! Не успели вывезти пушки! Примчались двое мальчишек — китайчонок Сашка и его новый друг, Федька Кузнецов с Выборгской.
— Гражданин генерал! Гвардейская конная артиллерия выходит из казарм.
Демонстрантов обкладывали, словно волков.
— Слушай мою команду! Прорываемся на Выборгскую сторону!
Легко сказать: прорываемся. Середина толпы оказалась напротив Александровского моста, перекрытого теми же литовцами. Арсенальцы развернулись к ним. А посредине оказались китаец и Казбек. Китаец внезапно выхватил из-за спины изогнутый меч и с диким криком «Кья-а-а!» помчался прямо на штыки. Рядом с ним летел с шашкой и кинжалом в руках горец, издавая чеченский клич: «Ях!». При виде двух диких азиатов, готовых на все, гвардейцы шарахнулись. В следующий миг толпа, стихийно выстроившаяся клином, оттеснила их к перилам и неудержимо хлынула за Неву. Александровский мост был взят.
Последними оказались на мосту силуяновцы. Самсон Силыч ясно узрел павловцев, преображенцев, конную артиллерию, еще и кавказцев с атаманцами.
— Так за кого вы, молодцы торговые? — недобро усмехнулся, дымя сигарой, полковник Фролов.
— За Константина! За Конституцию! — рявкнули торгованы.
— И за жену его! — прогудел высоченный мясник Вавила.
* * *
Инженер-прапорщик Достоевский строил баррикаду в начале Сампсониевского проспекта. Он собирался возвести каменную стену не ниже второго этажа, сверху — мешки с песком, благо все это нашлось на стройке… Инженер с усмешкой вспоминал резолюцию, наложенную на его проект для Афин Михаилом Павловичем, басилевсом Греческим и Константинопольским: «Какой дурак это чертил?». Кто б писал! Тот, кому, побитому прикладами, государь при всех сказал: «А ты, Мишка, дурак, и только потому тебя прощаю. Ишь, царствовать вперед меня захотел!».