Белая процессия приблизилась, остановилась. Ростислав Романович кратко доложил историю болезни. Опять я услышала слова: «шейка», «открытый», «осколочный». От кариатиды-Солохи исходил каменный холод. Все приготовленные вопросы исчезли за ненадобностью. Спрашивай не спрашивай — все одно. Между обходящей процессией и отдельным человеческим страданием преграда. Теперь я поняла, какая огромная разница: стоять по ту или по эту сторону преграды...
— Как вы себя чувствуете, Кира Петровна? — спросила кариатида с улыбкой, почти не затронувшей губ. Конечно, заведующая отделением. Точно такие же вопросы (и тоже по имени-отчеству) задавала больным я сама на утреннем обходе.
— Боли. Сильные боли...
— При таком переломе боли в первые дни неизбежны. Придется потерпеть, милая.
Я словно бы слышала отраженные в каменном зеркале собственные слова.
— Больная просит укол, — сказала рыженькая, синеглазая. Видно, та, с челочкой, не забыла ей передать. Внимательный все же персонал.
— Ростислав Романович, выпишите укол, — сказала зав. отделением, назвав препарат и дозу. И вот уже процессия отошла к соседней кровати.
У этой врачи задержались подольше. В ногах у нее не было серого холма. Плоско, почти бестелесно лежала на ней сухонькая старушка с тонкими чертами лица, с редкими, седыми, коротко стриженными волосами.
— Ну, как дела, Дарья Ивановна? — с неподдельным теплом спросила зав. отделением. Оказывается, у нее мог быть теплый голос...
— Дела — как сажа бела, — тихо, но внятно ответила Дарья Ивановна.
— Как ночь провели? Спали?
— Почитай что и не спала. С думами своими разговаривала.
— Лучше бы спали, чем с думами разговаривать. Сон лучше всякого лекарства.
— Да откуда его взять? Укол не укол, таблетка не таблетка, не идет ко мне сон.
— Может быть, сильные боли?
— Нормальные. Я уж привыкла.
— Лежать-то удобно? Может, подушку повыше?
— Спасибо, не надо. Так-то лежать куда способней, чем на вытяжении. Только вот гипс. Чешется у меня под ним. Поюрзыкаю спиной — вроде легче. Мне бы спицу вязальную, я бы ею почесалась.
— Спицу нельзя. Спицей вы можете расковырять тело до язв.
— Нельзя так нельзя. Это я зря попросила.
— Увеличим дозу снотворного, будете спать.
— Нет уж, не надо, — ответила Дарья Ивановна, тихо и плоско растворяясь в подушке. — Я после снотворного весь день как чумовая. А мне надо еще жизнь свою обдумать, так ли жила или зря время профукала.
Голос зав. отделением звучал мягко, но внушительно:
— Дарья Ивановна, гоните от себя эти мрачные мысли! Не о прошлом надо вам думать, а о будущем. Полежите, снимем гипс, начнете ходить... Ваш перелом — обычный, неосложненный. Сколько людей после таких переломов на ноги становились, возвращались в строй.