– Смешно тебе, значит?
Джиму показалось, что он примерз к сиденью. Губы его слиплись, словно между ними образовался лед.
– Нет, он не смеялся. Это все я. – Кончик вскочил, когда учитель уже взмахнул веревкой, готовясь опустить ее на вытянутые руки мальчика.
Женщины, складывавшие у огня простыни, закудахтали. Мальчики, пока все это происходило, сидели в полной тишине, глядя прямо перед собой и сложив руки на партах.
Мистер Бэррек возвышался над Джимом, словно башня.
– Что он тебе сказал?
Джим заставил себя подняться, ноги его дрожали, будто тростник на ветру.
– Он сказал, что не умеет читать, сэр, – прошептал он, а потом был вынужден крикнуть это несколько раз, пока мистер Бэррек его наконец не услышал.
– Не умеет читать! – пролаял учитель. – Не умеет читать! Конечно, он не умеет читать! Какой смысл учить таких мальчиков, как он, читать? Зачем любому из вас чтение или письмо, вы, жалкие грешники? – Он снова схватил Кончика за руку и хлестнул по ней веревкой.
Джим покосился на Кончика, боясь сказать хоть слово. Он видел, что мальчик вот-вот расплачется, что он прячет ладонь под мышкой.
– Пиши! – пролаял мистер Бэррек, и Джим схватил мел и начал яростно карябать им по дощечке – точно так же, как делал Кончик.
Когда то утро закончилось, мистер Бэррек велел мальчикам принести инструменты. Громко хлопая партами и топая ботинками, они побежали к большим шкафам в конце комнаты, только для того чтобы на них накричали и заставили проделать то же самое в тишине.
– Мне бы все равно досталось, – пробормотал Кончик, обращаясь к Джиму, когда поднялся шум. Глаза у него все еще были влажными.
– Больно было? – спросил у него Джим.
Мальчик в ответ кивнул.
– Если Бэррек один раз ударит, то будет бить всегда, – сказал он, подул на руку и снова спрятал ее под мышку. – Каждый день, если сможет. Главное, не позволить ему начать. Скажи Бэрреку, что это сделал Кончик, если он будет тебя за что-то ругать. Кончику все равно достанется, так что не стесняйся.
На парту перед ними поставили барабан, один на двоих, и Кончик приподнялся, потянувшись за палочкой. По взмаху руки учителя зазвучала мелодия гимна, настолько громкая и заунывная, что прачки выбежали из комнаты, зажимая уши. Ничего подобного Джим никогда прежде не слышал. Кончик легонько стукнул его палочкой и прошептал, что нужно бить с другой стороны барабана. Сначала Джим ударил легонько. Он наблюдал за Кончиком, пытаясь определить ритм в этой какофонии звуков, видел, что все мальчики пытаются что-то напевать – маленькие черные дыры их ртов открывались и закрывались в грохоте барабанов, а пламя свечей трепетало и плясало, словно маленькие белые дьяволята.