Он запустил пальцы в ее волосы и прижал ее к своей груди.
Ладно, она уже к этому привыкла.
- Я тоже по тебе скучала. Я знаю: ты можешь не верить, но я скучала по тебе
каждый гребаный день. Я… - Нора держалась за Уесли так, как будто ее жизнь
зависела от этого, и в тот момент она думала, что так оно и было. - Я люблю Сорена. Я
не буду тебе лгать. Ты не поймешь то, что между нами, и это нормально. Очень
немногие люди понимают. Но когда я была с тобой... Уесли, мне нравилось кем я
была, когда я была с тобой. Ты делаешь меня другой, лучшей. А потом ты ушел, и та
Нора ушла тоже. Я скучала по тебе, да. Так чертовски сильно. Но я скучала по тому,
кем я была с тобой, так же сильно.
Уесли поцеловал ее в макушку. Взяв ее за плечи, он пристально посмотрел на нее
сверху вниз.
- Есть только одна Нора Сатерлин - умная, забавная, милая, глупая, бегающая-
вокруг-в-пингвино-пижамах Нора Сатерлин, которая беспокоится о рукописях и обо
мне, и о том, чтобы вздремнуть два раза в день. Нора, которой ты была со мной, была
настоящая Нора, есть настоящая Нора. Не садистка Нора. Не скандально известная
Нора. Просто моя Нора. Если я не буду занят ничем другим на этой неделе, я смогу
убедить тебя в этом.
- Удачи. - Она улыбнулась ему сквозь слезы. – Тебе потребуется много
аргументов.
62
Принц. Тиффани Райз.
- Тогда мне лучше начать прямо сейчас.
- Уже поздно. Пора в кровать, малыш.
Уесли положил ладонь на ее лицо и смахнул слезу с ее щеки большим пальцем.
- Ты права. Уже поздно. - Его рука двигалась от ее лица к шее и вниз к ее талии.
Его пальцы задержались всего на мгновение, прежде чем впились в ткань ее футболки,
начиная тянуть ее вверх. - Пойдем в кровать.
От удивления у Норы перехватило дыхание.
- Правда?
Уесли кивнул, усмехаясь.
- Правда. Шутки в сторону. И мне нужно чтобы ты поверила, потому что я не
смогу снять это с тебя, без небольшого сотрудничества с твоей стороны.
- О, да. Прости.
Нора подняла руки и позволила Уесли стащить с нее футболку. Она стояла перед
ним в гостиной в джинсах и черном бюстгальтере. Она чувствовала себя грязной после
дороги, измотанной, измученной и такой возбужденной, что с трудом могла смотреть
прямо. Потянувшись вверх, она расстегнула верхнюю пуговицу на помятой цвета
ультрамарина оксфордской рубашке Уесли.
- Знаешь, мне всегда нравился этот цвет на тебе. Не знаю, говорила ли я тебе об
этом когда-нибудь.
- Однажды, - сказал он, проводя руками вверх и вниз по ее рукам. Его пальцы на