- Довод серьезный, - оскалился Ловчин, а затем принял роковое для себя и его братишек решение: - Согласен. Только проводник хороший нужен.
- Есть такой человек, паренек один, из наших. Еще до революции подпольщикам помогал, все тропинки вокруг Ялты как свои пять пальцев знает и следопыт хороший. Так что дело плевое. Костиков, наверняка, к перевалу двинулся, а хороших тропинок там немного. Тем более место, где буржуй в лес вошел, уже нашли.
- Ладно.
Матросы ударили по рукам. И через полтора часа, собрав почти своих людей и, взяв проводника, чернявого семнадцатилетнего юношу из местных жителей, который представился, как Анастас Георгидис, Ловчин начал погоню.
Георгидис встал на след беглецов сразу. Севастопольские матросы двигались ходко, с полудня до темноты успели преодолеть около пятнадцати километров и заночевали в лесу. На следующий день преследование продолжилось, моряки перевалили хребет, и надеялись быстро догнать Костикова. Но сделать этого не получилось. След буржуя и предателей петлял, приходилось идти по нему, и отряд снова вышел на хребет.
Братишки вновь остановились на ночевку. Вокруг было тихо. Они поужинали, погрелись у костров и послушали байки друг друга. Выставили караул и, закутавшись в толстые брезентовые полотнища, заснули. А под утро расщелину, в которой отдыхали революционные моряки, окружили недобитые золотопогонники. И на не ожидавших нападения черноморцев сверху посыпались ручные гранаты, а тех, кто пытался выбраться из ловушки по тропам, встречали пулеметные очереди и меткие пули винтовок.
Андрею повезло. Вечером он съел кусок несвежей подкопченной рыбы, и проснулся до рассвета. У него скрутило живот. Поэтому он покинул место ночлега и отошел метров на пятьдесят в сторону. И когда его братишек начали убивать, гонимый животным страхом, который он сам любил нагонять на «драконов», контриков и членов их семей, Ловчин ползком, словно змея, извиваясь между покрытых мхом древних камней, покинул поле боя и бросился бежать…
Тем временем выстрелы позади моряка стихли, и он застонал от обиды, горечи поражения и стыда. В этот момент Ловчин был противен сам себе и на мгновение, остановившись возле крупного старого граба, моряк ударил кулаком по стволу, и снова побежал. Однако увлеченный своими внутренними переживаниями, он не смотрел под ноги и оскользнулся на мокрой траве, не удержал равновесия, упал на спину. Ноги не чуяли под собой опоры и, цепляясь здоровой рукой за невысокий кустарник, Андрей полетел под откос. Ему казалось, что он падал целую вечность, но, конечно же, это было не так. Он упал с высоты пять метров и оказался в широком горном ручье.