Утром Чернецов построил личный состав отряда. Наши силы невелики: 108 бойцов, три сестры милосердия, две брички и восстановленное за ночь орудие. Атаковать Глубокую не можем - силы неравны. Поэтому полковник принимает решение отходить на Каменскую.
Спустя час, проходя мимо наших исходных позиций, с которых вчера начинали атаку, останавливаемся, и наше орудие дает несколько шрапнельных выстрелов по станции. Просто так, от досады за неудачный приступ.
Пока красные не опомнились и не открыли ответный огонь, сворачиваемся и продолжаем отступление. Нас не преследуют и, кажется, что вскоре мы будем в относительной безопасности. Однако верстах в четырех от Глубокой, перевалив очередной заледеневший косогор, мы сталкиваемся с перешедшими на сторону красных казаками изменника Голубова. У войскового старшины более пяти сотен конницы, шесть орудий и пулеметная команда. В чистом поле против такой силы нам ничего не светит, и шанс на спасение - мирные переговоры.
Вперед, держа над головой кусок белой запасной рубахи, идет хорунжий Сафонов, все же он из местных. Но в него начинают стрелять, и он возвращается. Ясно одно - голубовцы настроены серьезно и без боя нас не выпустят. Если так, то остается подороже продать свои жизни или прорваться.
Со стороны противника открывает огонь артиллерия и первый же залп накрывают бричку с сестрами милосердия. Второй залп противника достает наше несчастливое орудие. Юнкера скидывают его в глубокий придорожный овраг, и Чернецов приказывает им идти на прорыв. Миончинский все понимает и приказа не оспаривает. Его артиллеристы запрыгивают в седла, нахлестывают коней и дерзко проносятся мимо голубовцев. Не знаю почему, но в них почти не стреляют, наверняка, враги ошалели от подобной наглости.
Начинается отход на запад, к железной дороге, и если удача снова улыбнется нам, из Каменской выйдет эшелон, и нам помогут. Мы все еще надеемся на хороший исход этого неудачного дела, но надежды не оправдываются. Казаки Голубова люди тертые, и для себя уже определили нас как жертву. Поэтому они постоянно вьются вокруг, постреливают и оттесняют отрояд в сторону Глубокой. Единственный плюс, что вражеские орудия отстают от основных сил и нас не накрывает артиллерийский огонь.
Отряд упорно продвигается к железной дороге. Голубовцы наскочат, постреляют и отойдут. Мы отобьемся и снова двигаемся. Так продолжается около двух часов. Нас становится меньше, но мы все еще сражаемся. Пусть нет у нас орудий и пулеметов, но патронов к винтовкам хватало и уже не одного врага мы с седла ссадили. Кроме того, за всеми дневными событиями дело идет к вечеру и снова появляется небольшой шанс на спасение. Надо только до темноты продержаться, а там идти на прорыв мелкими группами и пробираться к своим.