«Вот тебе и слово офицера, вот тебе и поверили», - подумал я, валяясь на земле и закрываясь руками от ударов по голове.
Впрочем, били нас недолго. Так, чтобы злость сбить. Последовала чья-то команда, и нас оставили в покое. Обыскивать не стали, выстроили в колонну по три, и направили к железнодорожному полотну, где большевистский эшелон стронулся с места и направился в сторону Каменской, от которой был слышен далекий паровозный гудок. Хотелось верить, что это партизаны 1-й сотни спешат к нам на выручку, но как ни прикидывай, они опоздали и спасти нас уже не смогут.
Стемнело, и в сопровождении полусотни спешенных казаков, мы двигались по направлению к Глубокой. Возле нашей колонны появляется Голубов, не один, а с телегой, на которой расположились люди с красными полосами на папахах. Из всех выделяется один, бородатый и мордастый здоровяк с большим чубом, выбивающимся из-под головного убора. Он спрыгивает наземь, вплотную подскакивает к Чернецову, который находился впереди, и с размаху бьет его кулаком по зубам.
- Сволочь белогвардейская! - выкрикивает он.
- Пошел ты, шкура продажная, - утирая с разбитых губ кровь, отвечает полковник.
- Все, конец тебе!
Толстомордый пытается выхватить из ножен шашку, но его останавливает голос Голубова:
- Подтелков, прекратить! Я давал слово, что обойдемся без смертей! На сегодня их уже достаточно!
- Ты мне не указ, - отвечает красный казак, но шашку больше не теребит.
Оглянувшись по сторонам, я замечаю, как бойцы нашего отряда напряглись. Расстегиваю полушубок и вовремя, так как Чернецов выхватывает из кармана свой пистолет, знаменитый австрийский «Штейер», образца 12-го года, направляет его на Подтелкова и нажимает на курок. Однако один из самых надежных пистолетов в мире дает осечку. После чего вражеский командир кидается на Чернецова, и они схватываются в рукопашной.
- Бей предателей! - выкрикивает кто-то из офицеров.
Одновременно с этим возгласом, я выхватил из-под полушубка свой «маузер» и открыл огонь по охранникам. Меня поддерживают еще три или четыре ствола, казаки теряются и на них бросаются партизаны.
Обойма заканчивается быстро, запасные все в рюкзаке, а его со мной нет. Пока суть, да дело, положение меняется. Два десятка охранников разбегаются по окрестностям, а мы при оружии и вроде как на свободе. Среди мертвых врагов с разбитой головой валяется Подтелков, он еще жив, но долго не протянет, поскольку пришедший на выручку полковнику Сафонов с ним не церемонился и прикладом трофейной винтовки разбил ему череп. Голубова не видать, этот гад умчался в ночь, только его и видали. Нверное, за подмогой ускакал.