— Как идут дела? — поинтересовалась Ольга, усаживаясь на мягкий диванчик возле окна и вытягивая ноги.
— Успешно. Мы ее нашли. Но она оказалась той еще щучкой, — усмехнулся Шоринов. — Запросила столько, что мне одному не потянуть. Нужно искать спонсора, который войдет в долю.
— Черт!
Она с досадой стукнула кулачком по диванной подушке.
— Неужели эта дура понимает ценность архива? У нее же образования — полтора класса и три койки. Ее кто-то консультирует?
— Непохоже, — покачал головой Шоринов. — Мой человек присматривался к ней, он считает, что ее просто жадность обуяла. Дура-то она дура, но ведь сообразила, что если приложены такие усилия, чтобы найти ее, то цена архиву ее покойного мужа — далеко не три рубля. Короче, сейчас я занимаюсь тем, что пытаюсь найти деньги. Она просит миллион долларов наличными.
— Миллион! — ахнула Ольга. — Да она с ума сошла!
— И тем не менее.
Шоринов встал и подошел к окну. Ольга смотрела на его широкую чуть сутуловатую спицу и понимала, что сейчас решается ее судьба. Михаил с самого начала поверил в идею и в то, что она принесет громадные прибыли, но он, конечно, не ожидал, что потребуются такие огромные затраты. Миллион долларов! Да его и через таможню-то не пронесешь. Неужели он откажется, бросит все на полпути?
— Что у твоего мужа? — глухо спросил он. — Никакой надежды, что обойдемся своими силами?
— Никакой, — твердо ответила Ольга. — Он, правда, уверен, что сможет, думает, что он не глупее Лебедева. Но я в это не верю. И потом, это становится опасным. Люди же умирают один за другим, уже восемнадцать человек за полгода. И никакого просвета. Это просто счастье, что никто из родственников не поднял скандал, но везенье когда-нибудь кончается. Я боюсь рисковать.
— Значит, надо искать человека, который даст наличные там, на месте. Из России столько не вывезти, даже если бы они у меня были. Оля, пойми меня правильно, я сделаю все, что в моих силах, но я должен быть уверен, что это не блеф, не мыльный пузырь. Мой риск — это мой риск, я ввязался в это дело добровольно и готов был рисковать своими деньгами. Но только своими. А поскольку я вынужден обращаться к третьим лицам, я буду рисковать уже их деньгами. Если ничего не получится, я должен буду вернуть долг. Ты понимаешь, в какую кабалу я попаду? Поэтому подумай еще раз и скажи мне: ты точно знаешь, что в архиве Лебедева есть то, что вам нужно? Ты точно знаешь, что он разрабатывал именно тот препарат, о котором идет речь у нас с тобой? А не какое-нибудь лекарство от поноса?
— Миша, ты не должен сомневаться. У нас ведь почти все получилось. У нас уже есть лакреол — препарат, стимулирующий творческий потенциал, интеллектуальную деятельность. Препарат необычайно эффективный, ты сам прекрасно знаешь это, ты же читаешь газеты. Во всех некрологах сказано: «Ушел из жизни в расцвете творческих сил, буквально за день до скоропостижной смерти завершил лучшее свое произведение…» Это же не я придумала, это оценка специалистов. Но они умирают, Миша, и с этим мы ничего поделать не можем. Поэтому и нужен архив Лебедева. Он что-то придумал, хитрость какую-то, но в его экспериментальной группе не было ни одного летального исхода.