Но волнение нарастало, накрывало лавиной, и вкус еды отошел на второй план. Все мои мысли устремились к предстоящей встрече. Даже руки дрожали.
Эймердина выглядела спокойной, собранной, но встревоженной, словно предчувствовала беду.
Я ощущала ее тоже. Интуиция даже не подсказывала, кричала, что надвигается ненастье.
Очевидно, деньги снова снимали со счета Саркатта — по крайней мере, мое кольцо упорно молчало о новых тратах.
И вот мы на всех порах летим к знакомому Черному замку. Символично.
Здесь началось для меня противостояние с Клейлисами и Рорри. Здесь оно должно и закончится.
Желтый свет фар ложится на поле, с высоты нашего полета похожее на густой, пестрый палас с затейливым рисунком.
Остроконечные шпили, золотые флажки, витражи возникают из ниоткуда, как мираж в пустыне.
Мы снова вонзились в псевдовитраж и затормозили на знакомой парковке.
Эймердина пулей выскочила из машины и хлопнула дверцей так, что я аж вздрогнула. Только вышла наружу, спутница схватила за руку и потащила вперед. Оранжевые столбики быстро замелькали по сторонам.
Мне даже в голову не пришло спросить — куда и почему мы так торопимся.
Я бежала за тетей Рея, доверившись ей на сто процентов.
Виртуальное табло, лифт, многоугольник черного холла — я словно смотрела кино в быстрой перемотке. Сердце отчаянно стучало, в ноздри забивался кислый запах, похожий на лимонный, и тут же исчезал, уничтоженный вытяжкой.
Дверь. Такая же, как и другие, в стенах многогранника-холла. Но Эймердина подошла именно к ней, значит туда нам и надо.
— Это переговорная, — Встревоженный шепот спутницы пощекотал ухо. — Их тут две. Я запросила на виртуальном табло — в которой ждут Елиссу Варламову, и вот мы тут.
Все просто и легко, если владеть мельранскими технологиями, да хотя бы с табло уметь обращаться. Я запоздало поняла, что без Эймердины еще долго разбиралась бы — как, куда и зачем приткнуться. Да и виртуальное табло общалось с посетителями только на мельранском…
Белокурые охранники с квадратными челюстями, один с обожженной щекой, другой с оборванной мочкой уха молча открыли нам дверь.
Сердце екнуло и заныло, унять дрожь в пальцах не вышло, и я спрятала руки в карманы.
Посередине округлой комнаты располагался длинный, узкий пластиковый стол.
За ним, на громадных кожаных креслах с высокой спинкой сидели двое. Так я себе их и представляла.
Таллис Рорри выпятил почти женственные губы, и его красивое, заостренное лицо приобрело еще более капризный, изнеженный вид. Иссиня-черные волосы его были уложены в замысловатую косу, из десяти или больше прядей. Гибкую жилистую фигуру облегала темно-серая рубашка из блестящей ткани и такие же брюки.