— Я скажу им, что заставил тебя. Объявлю публично, если потребуется. Ну если наше хм… уединение и отсутствие восприняли всерьез… Ты мне ничего не должна, — он скрипнул зубами, вдруг притянул меня — не столько властно, сколько жадно. — Лиса… Я давно за тобой наблюдал. Понимаю… я для тебя… чужак, — мельранец быстро отвел взгляд и договорил уже в стену. — Но для меня ты… я тебя знаю. Ты любишь шерстяные свитера и ненавидишь синтетику. Любишь чай и не пьешь кофе, потому что когда-то слишком часто его пила. Тебе нравятся легинсы и лосины, йога, растяжка и пешие променады… Запах какао напоминает тебе… — он запнулся и замолчал.
Я всхлипнула, к горлу подкатился колючий ком. Черт! Запах какао напоминал о маме, о доме, о семье. Как же невовремя!
— Я знаю тебя так долго, что иногда кажется, протяни руку… и ты моя, — через силу выдавил Рейгард. — И я забываю, что ты — вольная птица. А я приманил тебя вовсе не собой. Жизнью Мелинды. Ты здесь не ради меня, ради нее.
Он резко отодвинулся, отступил и замолчал. Застыл напротив каменной глыбой.
И мне вдруг захотелось утешить Рейгарда. Он так хорошо изучил меня! Столько запомнил, и говорил об этом с какой-то нежностью, теплом…
В голове роились сотни ласковых слов, внезапно засосало под ложечкой.
Я хотела сказать, что подумаю, что почти уже не сержусь, что не нужны мне никакие официальные заявления о насилии. Но сказала только:
— Спасибо, что предохранялся.
Рейгард двинулся навстречу, развел руки, словно собирался обнять, но резко остановился, крутанулся на пятках и взял под локоть.
— Идем, — через силу произнес он. — Покажем этим высокомерным засранцам, кто ты такая. Женщина, ради которой стоит рискнуть… Репутацией.
Я притормозила, словно кто-то внезапно выкрутил батарейку. Появилась противная слабость в коленях, пульс в ушах оглушал. Он что, хочет сказать, что подпортил себе репутацию, связавшись с такой, как я? Кажется, Рейгард поймал мою мысль на лету. Тяжело вздохнул, словно молчаливо сетовал на мою паранойю, опустил плечи и произнес, не глядя в глаза:
— Не придумывай, Лиса. Я имел в виду репутацию нормального мужчины. Не насильника.
И потянул вперед, словно хотел избежать ненужных расспросов.
Боже! Энергия эмоций индиго совершенно сводила меня с ума. И впервые я испугалась ее, того, что почти перестала владеть собой, почти потеряла ясность мысли.
Я крепче вцепилась в локоть Рейгарда. Он окатил внимательным взглядом, слабо улыбнулся и пошел дальше.
Мы спустились по лестнице и свернули направо, в широкий коридор, как и на моем этаже с окнами по правую руку и светлыми деревянными дверями — по левую.