— Он может разорить семью? — испугалась я. Уж я-то знала, насколько на широкую ногу привык жить Галлиас.
— Нет, если я выделю ему минимальный кусок, полагающийся тому, кто получает титул. Получит предприятия Клейлисов и Рорри. Все равно они нам не нужны. И пусть делает с ними что хочет, — с металлом в голосе ответил Рей.
Похоже, мысль о том, чтобы купить у Галлиаса жизнь его же ребенка, доставляла нечаянному жениху не больше удовольствия чем мне и даже Фаскрафу. Медик все больше хмурился и рассеянно жевал, глядя в сторону.
— Давайте подождем решения… хм… Мелинды. Может она и не захочет оставлять ребенка… — произнес Фаскраф, когда Рей замолчал, а я продолжала смотреть в лицо мельранцу, стараясь выразить свою благодарность хотя бы мысленно, хотя бы взглядом. Больше всего на свете мне хотелось сейчас вскочить, обнять Рея, предложить ему себя — всю, всю, всю. В любых позах и видах, в каких захочет. И… как показало будущее, я очень зря этого не сделала… Увы… Мы порой откладываем на потом то, что уже не сможем совершить…
Фаскраф перевел на меня взгляд, словно ожидал, что расскажу о планах подруги на счет малыша, и в глазах врача ясно отражалась надежда. Нет, конечно же, гинеколог ценил жизни маленьких пациентов. Но насколько я успела узнать его, за тот недолгий срок, что мы общались, Фаскраф предпочитал естественный исход. Если ребенку суждено погибнуть, он полагал, что так оно и должно случиться.
Я растерянно пожала плечами. Мелинда хотела ребенка, в нашу последнюю встречу. Но… подруга ведь тоже индиго. Эмоции Мелинды нестабильны, необычны, переменчивы. Еще недавно, узнав о беременности, она всерьез обсуждала аборт… Кто знает, чего захочет подруга, когда очнется, после того как «интересное положение» снова едва не убила ее.
Фаскраф понимающе кивнул.
— А-а-а… Мелинда выживет? Ну, если случится выкидыш? Вы же говорили, что аборт делать нельзя, ребенок убьет маму? — всполошилась вдруг я, припоминая ддавнюю беседу с гинекологом.
— Не беспокойтесь, — поспешил заверить Фаскраф, натянуто улыбаясь — то, что он говорил, явно не нравилось врачу. — Ребенок действует на организм матери… хм… агрессивным ядом, если его удаляют насильственно. Если же он не жизнеспособен или даже просто болен, то ничего такого не случится. Плод просто заснет и выйдет сам. Даже без чистки, как в случае беременности от землянина.
Я невольно издала облегченный вздох. Ощутила жгучий стыд от мысли, что вот так спокойно реагирую на гибель этого маленького существа, которое, единственное, ни в чем не провинилось. Но так я себя чувствовала. Мелинда! Вот чья жизнь была для меня сейчас важнее всего.