– Признаться, я тоже не сразу разобралась, что моя Крылинка – особенная, – добавила Твердяна. – Даже сомнения сперва закрались... Теперь-то уж я такую осечку не допустила бы. Мудрость да опыт, вестимо, не сразу приходят.
– Но всё закончилось хорошо, хвала Лаладе, – улыбнулась Вукмира. – Любовь тем слаще, чем труднее дорожка к ней. Отныне вы – законные супруги пред светлым ликом богини нашей. Ступайте и живите в любви и согласии много лет и зим.
Впрочем, перед тем как последовать этому напутствию, им предстояло ещё одно дело.
Домой Крылинка успела как раз вовремя: ещё чуть-чуть, и её хватились бы. Вместо охапки целебных трав она держала за руку свою супругу. Войдя в дом, Твердяна учтиво сняла шапку и поклонилась Медведице, матушке Годаве и Ярунице, которую те, как оказалось, позвали в гости. Видя недоумение в глазах своих родительниц, Крылинка с поклоном объявила:
– Прошу любить и жаловать – супруга моя, Твердяна Черносмола. Мы с нею только что на роднике при Тихой Роще обвенчались светом Лалады. Простите, государыни родительницы, что сделали мы всё без вашего ведома, и не гневайтесь. Только иного пути у нас не было.
– Как же так, Крылинка?! – воскликнула матушка Годава, поднимаясь из-за стола и негодующе сверкая очами. – Знака-то, обморока-то ведь не было!
– Ошиблась ты, матушка, – подала голос Твердяна. – Был знак, да только необычный, вот и прошёл неопознанным, а Крылинка по неопытности промолчала. В недоумении пребывала какое-то время и я, но исправлять ошибки, к счастью, не всегда бывает слишком поздно.
И она передала всё то, что объяснила им Вукмира, добавив, что родительницы Крылинки могли посетить родник и спросить у её сестры-жрицы обо всём самолично – в случае, ежели им необходимо подтверждение. Матушка Годава как стояла, так и села обратно с застывшим от потрясения взглядом, а после закрыла лицо маленькими худыми ладошками и заплакала. У Крылинки тоже заволокло взгляд влажной солёной пеленой, когда она, преодолевая стыд и горечь, посмотрела на Яруницу.
– Прости, тёть Ярунь, что так вышло, – только и смогла она пробормотать.
Ни обиды, ни гнева не выказала владелица маленькой кузни, лишь грустью затуманились её светлые глаза. Встав, она сердечно обняла Крылинку и прижала к своей груди.
– Не держу я зла, голубка. Ты всё правильно сделала, и я только радуюсь, что ты на свою настоящую дорожку наконец свернула. А мне кроме твоего счастья ничего и не нужно.
Твердяна поклонилась своей сестре по ремеслу.
– Благодарю за мудрость твою и рассудительность. Уж не обессудь, что так получилось... Почту за счастье, ежели дружбу мою примешь.