Из полей уносится печаль,
Из души уходит прочь тревога…
Неожиданно запели хором все наши – струнный оркестр подхватил. Простенький шлягер был у всех на слуху. Игривым шагом Леха подкатил к «мордашке» и… потащил ее за руку на сцену. Она без претензий, ловко извиваясь в танце, выскочила с ним.
Что тут произошло!? Вождь встал – ударили туземные тамтамы, зазвенели бубны, в круг с устрашающим притопом выскочили воинственные чернокожие копьеносцы. Леха бездарно затерялся в пестроте их нарядов и диких звуков. Я всерьез испугался за него. По едва уловимому движению скипетра вождя окружение распалось, образовав разноцветные лепестки из нарядов – в центре пестиком с тычинкой одного большого цветка замерли фигуры Лехи и Унки. Леха в позе покорителя, Унка с печатью покорной учтивости на личике. Наше музыкальное сопровождение захлебнулось взрывом диких звуков. В наступившей следом тишине все замерло ожиданием продолжения неведомого. От легкого возгласа из толпы, круг принял идеально правильную форму. Леха начал приходить в себя, с виду не понимая роль, которую ему приходится играть. Оттесненный воинственными туземцами, он с надеждой посматривал в нашу сторону – соотечественники замерли немым недоумением, лишь движок за спинами отстукивал нам подбадривающие устойчивые такты, да еще желтый свет спиралей лампочек накаливания свойски подмигивал в туче наседающих летучих тварей.
События можно было воспринимать национальным театрализованным действием, так необычно перешедшего от нашего исполнительства. Видимо, поэтому наше представительство и молчало. Признаюсь вам, в себе я связал такую быструю смену декораций с появлением на переднем плане именно Унки. В колорите туземных костюмов, незнакомой для меня африканской эстетики я забылся, став второстепенным механизмом в танцующей, или устрашающей воинственной массе лоснящихся ловкостью и силой молодых черных воинов. Леха рука об руку с Ункой улыбался мимикой состоявшегося «японского болва-ничика». Эскорт воинов, двигаясь вначале вправо, затем влево, издавал трубный звук, похожий на призыв. По выкрику из окружения вождя черная масса взорвалась улюлюканьем – ряды воинов на короткое время разомкнулись. Под аккомпанемент горловых звуков в центр высыпали, как горох, молодые женщины, недавно раздававшие напитки. Их непокрытые груди украсили ожерелья из раковин. Таким же ожерельем, но невероятно длинным, они опутали в одно целое шеи двоих в центре круга. Леха пришел в себя: нагловатой своей улыбочкой он пялился на близкую Унку, отныне, без всякого сомнения принимая начинающееся таинство. Унка замерла, глаза ее безучастно устремились к небу.