Они с немалым трудом вскарабкались в одно из углублений. Округлая ниша, снизу кажущаяся пещерой, не имела глубокого продолжения. Изрезав пальцы, изучая в слежавшемся пласте ракушечника мумифицированные листья морской ламинарии, они оставили для потомков задачу в виде отпечатков крови первой и третьей группы.
…Возвращались назад, когда жаркое солнце умерило пыл, начав сход за холмы. На глазах скрадывался уходящий в серость дальний пейзаж – стало очевидным: домой засветло не поспеть. Танюша, казалось, приуныла – она молча шла впереди, показывая со спины хорошо скроенную фигурку. В первый раз за время общения он увидел ее по-иному. Даже по южным меркам, Танюша рано налилась зрелостью. Румянцем в обе щеки она напоминала высоко висящее наливное яблочко. Лирические отступления так и просились из него, но в быстро наступающем сумраке он стал думать о возможной ночи наедине с ней. Танюшина необыкновенная манерность, отличная от городского образа, переваривались сознанием, затмевая мысли о каких-то предстоящих неудобствах. Все это случилось раньше, но ее сиюминутная уверенность виделась ему другим качеством. Он мельком, в последних отблесках светила, увидел в ее глазах банальную женскую слабинку.
На небе зажигались мерцающие точки, превращаясь в яркую карту звездного неба. Луна еще не встала, и силуэт спутницы терялся на десяти шагах расстояния. Перевалив высокую точку – взору открылся промежуточный населенный пункт мерцающий огнями, который они миновали рано утром.
На мгновение задумавшись, он догнал горячую спину Танюши. Она резко остановилась и он невольно приобнял ее.
– Не бойся, не укушу, – проговорила она с перехватом дыхания, выдающим волнение. – У нас появляется шанс увидеть крымскую ночь изнутри. Остановиться можно на заброшенной метеостанции. Она в консервации, примерно в двух километрах отсюда – до дома около пятнадцати. За что голосуем?
Его сердце переместилось в горло.
– Итак, – сверкнула она в темноте глазами.
– За станцию, – поспешил высказаться он.
А потом, смягчая дрогнувший голос, заключил: «Конечно, так разумнее, чтобы не пасть в пути».
– Ночи здесь прохладные, можно и летом схлопотать воспаление легких. Становимся спина к спине – ты весь мокрый. Предупреждала: пить воду в меру. Отдыхаем пятнадцать минут – и в путь-дорожку. Я тоже голосую за станцию, – прожурчала она голосом в новом для него качестве.
Танюша уверенно шла впереди. После короткого отдыха, с оставшимся ощущением ее слабой спины, в нем шевельнулось мужское начало. «Бесспорно, она абориген здешних мест, но почему не он, лидер по жизни, позволяет навязывать ей свою волю?» Однако непонятное внутреннее сопротивление не позволяло обидеть ее и выйти вперед. Они продолжали двигаться тем же порядком: Танюша впереди на расстоянии пяти-шести шагов, он – сзади, продолжающий копаться в нелепости ситуации, поняв, наконец: ему приятно доставлять ей удовлетворение от лидерства, еще приятнее воспринимать великодушную сестринскую заботу, даже слышать напускную жесткость, за ней все равно проступает плохо скрываемая женская слабость.