Ник был абсолютно трезв, но почувствовал, что голова его кружится. И все его мысли тоже кружатся вместе с ней.
Позади раздался громкий веселый гудок, и Ник моментально обернулся на него – по той дороге, которую он только что перешел в неположенном месте, неспешно и даже как-то важно ехал белоснежный длинный лимузин, из окон и крыши которого торчали нарядные девушки и парни в костюмах, с полными бокалами в руках и что-то радостно кричали. Среди них Никита разглядел и улыбающуюся невесту в фате, которую трепал усилившийся ветер. Девушка явно выпила лишнего. Или отчего у нее была такая счастливая и одновременно глуповатая мордочка? Лимузин еще пару раз посигналил – некоторые водители посигналили ему в ответ – и так же плавно и важно поехал дальше, цепляя на себе восхищенные взгляды прохожих, которым жених, невеста и их друзья весело махали.
Ник вдруг подумал, что у него на свадьбе никаких лимузинов не будет – мещанские бредовые замашки. И невесты, которая с утра уже налилась алкоголем, не будет. И дебильных орущих друзей – тоже.
Нику вспомнился Димка и университетские приятели.
Ему что, жаль?
«Да ты оптимист, – тут же сказал ему ехидный внутренний голос, – у тебя и свадьбы-то не будет, не то что друзей, лимузина и невесты. Идиот».
Да, точно. У такого, как он, уже ничего никогда не будет. То ли судьба у него такая, то ли он сам все испортил.
Никита решил уже было во второй раз перебежать дорогу, ругая себя за то, что стоит как вкопанный, как вдруг среди уменьшавшегося потока машин появился черный и большой микроавтобус «Ford Transit», со скорбной бело-желтой надписью «Ритуальные услуги» на черном блестящем боку.
«Форд» – черт, у него тоже была тачка этой марки – проехал мимо стоящего в неположенном месте Ника так же важно, как и белоснежный лимузин.
Кларский не мог не усмехнуться – все это показалось ему таким символичным: и лимузин позади, и машина, возящая покойников, впереди.
И ветер дул так сильно, так зло, словно поставил перед собой задачу – разозлить Ника и стянуть с него черный парик, который, впрочем, сидел плотно. И тут еще, как назло, Кларский вспомнил свой сон, предшествующий приезду в родной город. Это даже странно вышло – он не помнил его – сон совершенно вылетел из его головы, но именно сейчас один из фрагментов всплыл в его сознании, похожем на большую полноводную реку, над которой плавал густой туман. Отрывок из сновидения стал лодкой, покачивающейся на волнах Стикса в зыбком тумане. Но, самое важное, Никита внутренним взором видел эту лодку.
«Иди против ветра», – сказал ему в черно-белом бумажном сне мертвый брат. И теперь Никита это вспомнил. Вспомнил совершенно не вовремя.