Когда нервничающая Марта, наконец, вырвалась из здания консерватории, где проходила репетиция, то ее уже поджидал внедорожник Леши и стоявшая около него Юля.
– Мы решили ехать на природу с ночевкой, – сообщила она Марте. – Палатки и спальники у нас есть. Сейчас мы завезем тебя домой, и ты возьмешь нужные вещи.
– Нужные для чего? – изумилась девушка, не ожидавшая такого сообщения.
– Для ночевки на природе. Возьми белье, теплую кофту, джинсы. В платье, поверь, тебе там не понравится, – насмешливо окинула фигурку сестры, облаченной в все то же летнее сине-голубое платье, перехваченное на талии тонким черным пояском, Юля. – Едой и выпивкой парни затарились. А, ты же не пьешь, – припомнила она. – Зато весь апельсиновый сок будет твоим.
Карлова растерялась.
– Кто решил ночевать на природе? – спросила она.
– Парни. Ну что, садись в тачку.
– Мама не любит, когда я не ночую дома, – нехотя призналась Марта. Ей не хотелось говорить нелюбимой сестре таких вещей, но пришлось. Эльвира Львовна действительно не одобряла подобного, переживая за дочку. Если Марта ей сейчас скажет, что хочет поехать на природу вместе с Юлей и четырьмя незнакомыми, вернее, плохо знакомыми молодыми людьми, та немедленно запрет единственную дочку на все замки.
– И что, только потому, что твоя мать этого не любит, ты не поедешь? – негромко спросила Крестова. Она, привыкшая к свободе, не воспринимала таких детских ограничений всерьез.
Марта услышала в ее голосе вызов.
– Поеду, – задрав подбородок, произнесла она, мгновенно решив про себя, что скажет маме, будто ей нужно будет переночевать у Нади. Она, Марта, как концертмейстер и хорошая подруга, должна помочь ей с партией.
Все это было белибердой, но Эльвира Львовна, гордящаяся успехами дочери, поверила ей и с легким сердцем отпустила. А бабушка дала девушке с собой целый пакет, нет, даже пакетище с только что испеченными горячими пирожками.
Вот таким вот неожиданным образом Марта и оказалась на уютной полянке неподалеку от соснового бора и чистого озера, километрах в пятидесяти от города. Вода в озере, несмотря на хорошую погоду, была прохладной, и купаться в ней никто, кроме Алексея, не решился, и то, его беременная жена Лена, поехавшая вместе с компанией, была очень против. К тому же девушки не взяли с собой купальников, да даже если бы и взяли, Марта бы, наверное, не решилась раздеваться перед незнакомыми парнями и Феликсом.
Ребята обошлись тем, что установили две больших палатки около самой воды, разобрали вещи, а после сделали шашлык и мясо на гриле. За первое отвечал Стас, про которого Крис заявил, что он – бог шашлыков, за второе – Алексей, супруга которого захотела именно куриные крылышки на гриле. Они же, при непосредственной помощи Юли, отвечали и за установление палаток. Феликс тут же предложил свои услуги, но, естественно, его, как почетного гостя, никто запрягать не стал. Крис, от которого в бытовом плане толку было мало, поскольку, по уверению Крестовой, руки у него росли прямиком из того места, на котором обычные люди сидят, с умным видом рассказывал что-то Феликсу на довольно неплохом английском и водил его на прогулку по сосняку, обалденно пахнувшему смолой и хвоей. Марта и Лена увязались следом за ними и бродили то по протоптанной тропинке, то между колоннами стоящих поодаль друг от друга могучих сосен с гладкими стволами. Почему-то ветви виднелись только ближе к вершине, и Феликса это очень заинтересовало. Он, слушая своего эмоционального собеседника, задумчиво смотрел наверх, на высокие кроны деревьев и проглядывающее сквозь них постепенно темнеющее небо, с запада охваченное радующим глаз бурным оранжево-красным пожаром томного заката.