– Это она… или ты… В смысле…
– Мы оба так решили. Мы просто не подходим друг другу.
– Филипп, дружище, вот гадство, а? А теперь еще и с квартирой проблемы. В последнее время ты словно притягиваешь неудачи. Даже не знаю, что сказать. Мне к тебе приехать?
– Нет, все в порядке. Учитывая обстоятельства. Все наладится. И с квартирой тоже. А с Вивиан… Ну, лучше раньше, чем позже, ты же знаешь.
– И все же… Я бы к тебе приехал, если тебе от этого станет легче. Правда.
– Спасибо, Марсель. Но мне сейчас лучше побыть одному. Все переосмыслить.
– Сходи в сауну, что ли. Очень голову прочищает. Мне, по крайней мере.
Филипп рассмеялся.
– Тут нет сауны. Только гольф-клуб неподалеку. Но я еще не настолько отчаялся.
– Ну, береги себя, старик. И звони, если что.
После этого Филипп решил сразу же набрать номер Эллы. Но все оказалось не так просто. В отличие от госпожи Клопп, Элла еще крепко спала.
– Филипп? Ты что, с ума сошел? – сонно пробормотала она, взяв трубку после седьмого гудка. – Ночь на дворе!
– Прости, я не знал… Мне попозже позвонить?
– Ладно, я уже проснулась. Что стряслось?
– Это я у тебя хотел спросить. Ты вчера звонила мне в офис.
– Ах, это… Я кое-что вспомнила. Может, это и не важно, но я все равно решила тебе рассказать. После того как твои родители расстались, я однажды повстречала Аннетт на улице. Она вела за руку маленького мальчика.
– И что? Может, это был ее племянник или соседский малыш.
– Но она сказала, что это ее сын. Даже представила его, но имя я, конечно, уже забыла.
– Когда это было?
– Не могу тебе сказать. Но мне кажется, мальчик должен быть твоим ровесником.
Безусловно, это все меняло. У Аннетт есть сын. Сын, который уже вырос. И ненавидит Йохена. Потому что считает, будто любовь к Йохену свела его мать с ума. Зильке Курц говорила, что у Аннетт нет родственников. Почему в спецучреждении для психически больных ничего не знают о сыне Аннетт? Должны же быть документы, в которых это написано. Даже если этот сын отказался от матери, даже если больше не общался с ней. Впрочем, может быть, тот мальчик умер. Может быть, это стало последней каплей, ввергнувшей Аннетт в безумие. Но и об этом Зильке знала бы.
Во время визита Филиппа Аннетт не упоминала о сыне. Она тосковала по Йохену, говорила о своей любви, об озере. Вот и все.
«Это поворотный момент», – подумал Филипп.
В дверь постучали, и в комнату заглянула София.
– Ты уже не спишь? Не хочешь присоединиться к нам? Мы как раз завтракаем.
Филипп встал. Ноги у него дрожали, будто он несколько часов бегал на стадионе.
– Сейчас приду.