— Виталий…
— Круглый, можешь называть меня Круглый, Лёха меня так зовёт, со школы, и все вслед за ним…
— Окей, Круглый, ты не можешь предположить, где бабки Алекса, я ознакомился с материалами дела, то, что Вы с Ежова сняли?
— Нет. — Круглов ещё раз облизнул губы. — Печёт как. Дай воды.
— Сейчас, — Зимовский достал из сумки бутылку, распечатал её и протянул Виталию.
— В гаражах опасно, он должен был куда-то спрятать их, я знаю Лёху, скорее всего, завалил кого-нибудь, хозяина квартиры, бомжа, где-нибудь на окраине, на выселках в ебенях….совершенно новую, нигде не засвеченную, не знаю, не в ячейки, это факт… он …
— Круглый, жаль, ничего, справимся, но капуста понадобится после, пластика, документы, взятки…
— Лёха сам всё скажет.
— Прорвёмся. Ты давай, отдыхай, лежи…
— Что потом, что?
— Потом? — Зимовский завинтил крышку на бутылке. — Потом пластика, другая страна…
— Будут искать, меня, Лёху… Тебя..
— А меня нет, нет меня, тебя, кстати, тоже не будет.
— В смысле?
— В том самом, — Дмитрий интригующе улыбнулся. — Авария, мы оба погибнем! Взрыв.
— А Пашка, сынл Лёхи?
— Он тоже, — вздохнул Зимовский, подмигивая. — Я всё продумал до мелочей, никаких следов, уверен, Алекс бы сделал тоже самое!!!
Виталий снова закрыл глаза, прислуживаясь к жжению в области сердца.
«Мама, прости…подвёл я тебя, подвёл… — с болью подумал Виталий, — если сможешь, прости, Лёха не виноват, это был мой, только мой выбор…»
* **
Первые часы, проведённые за колючей проволокой в «Чёрном дельфине» показались Смолину сплошным непрекращающимся кошмаром. Любой, даже самый чёрный день в его жизни даже на сотую долю не мог сравниться с тем ужасом, который свалился на голову Алексея. После долгой утомительной дороги в Оренбургскую область, его, едва передвигающего ноги от нехватки кислорода, бесцеремонно выволокли на улицу, где, не дав сделать ни единого глотка живительной влаги, запихали в автозак в компании с остальными, точно так же как и он приговорённых к пожизненному заключению. Дорога не заняла много времени, так что когда автозак въехал на территорию славившегося суровыми условиями, «Чёрного дельфина», Алексея вновь вытряхнули на улицу, моментально надев холщёвый мешок на голову. Смолин, не имевший ним алейшего понятия о порядках, царивших в печально известной тюрьме, предназначающейся исключительно для осужденных на пожизненное заключение, был шокирован и взбешон такой вопиющей бестактностью, однако, позже он понял, для чего соблюдались столь радикальные меры безопасности. Во избежание инцидентов, ни единый заключённый, насильников, людоедов и убийц, должен был знать, кого именно из вновь прибывших ведут по мрачной территории к своим камерам под остервенелый лай сторожевых собак.