— Что дальше? Куба, пластика, а потом возвращение и реванш?!
Смолин молчал, недовольно глядя на застывшего в дверях двойника. Тот, приподняв брови, цинично сосканировал больничное помещение, подходя к постели Алексея,
— А потом снова день сурка? — прицел ледяных глаз сосредоточился на бледном забинтованном лице Смолина. — Рокировка на шахматной доске ничего не изменит. Поставишь шах и мат Белову — на его место придёт другой, устранишь его — будет третий, и так до бесконечности?
— Я должен…
— Кому ты должен, — перебил его двойник, издевательски хмыкнув, — Нике, Гарику, или Толстяку? А может, матери Круглого? Никому ты ничего не должен, и почему я должен напоминать тебе твои же слова?
— И ты не должен!
— О том и речь, родной! — поймал его на словесной перепалке двойник, — Может, достаточно потерь? Или ты хочешь лишиться ещё и сына?
— Причём здесь мой сын? — Пока я жив, Пашке не угрожает опасность!
— Удивляешь ты меня, родной, — видение скривило губы в пародии на улыбку, — Или вместе с почками тебе мозги отбили? Ты сам — вот самая большая опасность для Павла!
Алексей, сделав попытку приподняться, без сил рухнул на некогда белые лагерные простыни, ныне напоминавшие собой выцветшее полинявшее белье.
— Опасность… Ты на чьей, собственно, ты стороне?
— Ответ очевиден — на твоей! — по лицу двойника скользнула теплая улыбка. — Думай о сыне! Сделай пластику, открой нормальный бизнес! Всё будет — власть, деньги, что тебе ещё надо? Ходить по острию ножа? Притормози! Месть сжигает тебя!
— Тогда какого чёрта ты читаешь мне мораль? — вспылил Смолин, встречаясь с тяжёлым пронзительным взглядом двойника, — Что ты несёшь? Бизнес, притормозить!
— Ты не хотел этого ада! — Смолин-двойник скрестил руки на груди, пристально наблюдая за тем, как мелькают тени гнева и раздражения на лице Смолина, — Осуждённый на пожизненный срок Смолин Алексей Владимирович! Слушай сюда! Ты определённо везунчик, и теперь у тебя есть шанс всё исправить! Пойми ты, Пашке нужен отец, а не уголовник. Ты уже перешёл все границы, даже за решеткой представляешь опасность для окружающих: жена шахматиста, Ежов! Кто следующая жертва?
— Пошёл ты, — беззлобно оскалился Смолин, — Я сам знаю, что лучше мне, Круглому и Пашке! Я прикончу шахматиста, чего бы мне это не стоило, слово даю!
Смолин-двойник покачал головой, разглядывая лежащего на постели Алексея долгим изучающим взглядом. Наконец, когда здоровый глаз Смолина заслезился от напряжённой игры в «гляделки», двойник процедил с мрачной иронией, кривя рот в сердитой гримасе:
— Ты главный! Как скажешь, Алексей, да, я всё понял, Алексей! Наше дело выполнять твои указания!