— Что вы тут, заснули?
— Вы посмотрите, какую схему трехмерной развертки предложил Юрий Иванович, — сказал Ган.
Малых по уши погрузился в схему. Нешатов объяснял.
Малых пришел в восторг. «Вот, я же вам говорил!» — выражало его лицо.
— Ну, как? — спросила Магда.
— На большой палец!
— Так что же будем делать?
— Погодите, товарищи, — отрезвляюще сказал Ган. — Не так все просто. Принципиальная осуществимость и даже изящество решения — это половина дела. Другая половина — житейская проза: снабжение, ассигнования, включение в план и так далее. Все зависит от позиции Фабрицкого. Захочет — будем делать дисплей, не захочет — не будем.
В кабинетике Гана Нешатов закурил уже без разрешения.
— Поздравляю, — сказал Ган, не обращая внимания на дым. — Посмотрим, как отнесется Фабрицкий.
— Только и слышу: Фабрицкий, Фабрицкий. Легендарная личность. Что он за человек?
— Коротко трудно ответить. Человек интересный, сложный. Активный, честолюбивый, властолюбивый. Прирожденный администратор. Умеет привлечь людей. В основном добрый, но может быть и безжалостным. Не всегда до конца искренен. Пристрастен. Если любит кого-нибудь, так любит, а невзлюбит — берегись.
— Талантливый ученый?
— Безусловно. Автор ряда серьезных работ, заложивших основы нескольких новых направлений. И, что самое важное для руководителя, воспринимает не только свои идеи, но и чужие. В наше время многие слепы на чужие идеи, он — нет. Поразительно понятлив, схватывает все на лету. Ты только начал говорить, а он уже понял. Руководит всеми работами отдела, и не формально, а по существу. Придет, пошутит и вдруг подскажет что-то, до чего человек сам бы не додумался...
— Не хотите ли вы сказать, что он понимает все эти отчеты, в том числе шевчуковскую жеребятину?
— Он выработал в себе ценнейшую способность понимать в общих чертах, не вникая в частности. Между прочим, это — основное отличие человека от машины. Ей, дуре, надо все растолковать до малейшей подробности. А человеку можно сказать: «Разберись в ситуации и поступай соответственно».
— Видимо, в этом смысле я не лучше машины. Мне надо все подробно растолковать. А вы, я вижу, поклонник Фабрицкого.
— Отнюдь нет. Просто он для меня человек со знаком плюс.
Дверь отворилась, и он вошел — пружинистый, легкий, летящий, с облачком темных, чуть поредевших, взвихренных волос. Сразу же цветком шиповника зарделась Лора (вся нестеровская меланхолия с нее соскочила). Молча оживилась Магда. Малых просиял откровенно, Толбин улыбнулся скромно, сдержанно. Даже на суховатом лице Полынина изобразился намек на радость. Анна Кирилловна — та просто расцвела. «Видно, тут его любят», — не без досады подумал Нешатов. Он вообще был против излишней популярности.