В этой пьесе, названной А. В. Луначарским пьесой «свободомыслия, бунта, протеста», неистового Ричарда играл Мордвинов. Многое в Ричарде импонировало индивидуальным особенностям Мордвинова, его широкой натуре, волжскому размаху. В актерских приемах все было открыто, крупно, сочно — и жесты, и голос, и движения.
Если в Соболевском Мордвинов заставлял зрительный зал ненавидеть своего героя, то в Ричарде сумел внушить зрителю неподдельную любовь к чумазому сыну вольных прерий. Душа Ричарда открыта миру, его мысли и чувства рождаются на виду у всех, он живет смело, просто, прямолинейно. Смена настроений, поступки возникают сами по себе, безотчетно, на первый взгляд, в них нет логики, и порой даже трудно ответить, почему герой пришел к тому или иному решению. Это решение подсказано не расчетом, не размышлениями, а порывом всей натуры. Ричард у Мордвинова был, возможно, немного примитивным, но целостным образом. В нем не было никаких компромиссов, никаких сомнений. Его стихия — деятельность, а целесообразность деятельности определялась велением сердца. О» горд и мягок, груб и нежен, но в то же время это человек огромной воли и пленительного обаяния… Стремительно появлялся Дик — Мордвинов в зрительном зале в широкополой шляпе, с лассо и пистолетами за поясом, шел по проходу, лихо перемахивал через рампу, возбуждая своим темпераментом зал. Таким он представлялся зрителям в первом действии, остро и динамично проводя всю сцену чтения завещания, осыпая язвительными репликами миссис Даджен, брата, дядюшку. Дерзкий и задиристый, Дик, назвавшись «учеником дьявола», с нескрываемым наслаждением устраивал разгром родственникам, клеймил прикрытые личиной набожности низменные пороки окружающих его людей — прежде всего их алчность и фарисейство. А в следующем действии он, не задумываясь, отдавал себя в руки солдат и шел на виселицу вместо пастора Андерсена, полагая, что в борьбе пастор и его имя куда нужнее, чем он сам. Так Ричард Даджен — этот «блудный сын», «дурной человек», «контрабандист», как его называют в пьесе, — приносил себя в жертву во имя правого дела, смело бросая вызов поработителям и убийцам.
С такой же экспрессией проводил Мордвинов и сцену суда, в которой его Ричард из подсудимого становился обвинителем циничного генерала Бэргойна и блестяще разоблачал комедию английского военного судопроизводства.
Пускай Дик — Мордвинов был в чем-то плакатным, внешне броским, а его чувства и поступки казались несколько огрубленными. Скорее всего, в этом сказывались авторское понимание образа, манера письма самого драматурга, и вряд ли это можно было назвать недостатком. Что же касается философского смысла образа, то стихию бунтарства и свободолюбия Мордвинов передал в Ричарде с особой страстностью и выразительностью.