«Борис. Не ты меня вырастил.
Забродин. А кто?
Борис. Сам вырос.
Забродин. Как бурьян. Нет, сынок, я за тебя отвечать должен. Неохота мне, стыдно мне, а должен. Не перед милицией, ты совершеннолетний. Перед людьми, перед коммунизмом.
Борис. Ты же сам говоришь — нет его.
Забродин. Для тебя. А для меня есть. Тут он, по улице ходит. В двери стучит. В каждую дверь. К нам постучит… А мы давай не отзовемся. Тсс. Нас дома нету…»
В этой сцене Забродина с сыном диалог о коммунизме как бы концентрировал множество тем и проблем современности, мимо которых его герой не может пройти безучастно. Здесь и ответственность отца за судьбу сына, и потомственная революционная связь поколений, и бескомпромиссность жизненных позиций в любых, даже в сугубо частных, семейных вопросах.
Дописанный драматургом по просьбе самого Мордвинова, этот диалог был одной из лучших сцен в спектакле. Полный патетического напряжения, обращенный в зрительный зал, он всякий раз был наполнен у Мордвинова романтическим одушевлением, актерской взволнованностью.
Как нельзя более соответствовал в спектакле «духовному здоровью» Забродина его внешний облик. Мордвиновский герой был полон оптимизма, жизнелюбия, его движения — неторопливыми, но уверенными, слова — подчеркнуто весомыми. Правда, смерть Клавдии Петровны, бесконечно дорогой для Забродина спутницы жизни, вносила новые штрихи в образ — Мордвинов приходил в какое-то оцепенение, становился безразлично медлительным. По-новому раскрывался Мордвинов — Забродин и в сцене разоблачения Семена Семеновича; здесь мы видели его до неузнаваемости нетерпимым, даже жестоким (в том и другом случаях с большой силой проявилось огромное дарование Мордвинова как актера остродраматических, трагедийных ролей). Но в финале спектакля мы снова узнавали прежнего Забродина — Мордвинова в его уверенных широких жестах, добром взгляде, умном волевом лице, с четко очерченными и словно порывом ветра взлохмаченными бровями.
Моральный кодекс строителей коммунизма в действии — так понял и так прочитал пьесу Штока Театр имени Моссовета (постановка И. Анисимовой-Вульф). Ответственность за все происходящее вокруг, готовность всегда и во всем «за правду заступиться, за Советскую власть хлопотать», — так прочитал и сыграл роль Забродина Мордвинов.
За ней проглядывал узнаваемо сегодняшний характер современников, текла полная героических дел жизнь. И зритель был благодарен Мордвинову, показавшему в полный рост лучшего представителя «его величества рабочего класса», этот могучий характер во всей ясности и четкости его идейных позиций. С уверенностью можно сказать, что именно благодаря Мордвинову спектакль моссоветовцев получил ясную гражданственную направленность, а образ Забродина обрел истинно героическое звучание.