— Как Вы смеете! — воскликнула мисс Эванс, — Такое поведение не достойно джентльмена!
— Мисс Эванс, — предпринял я робкую попытку оправдаться.
Почему-то мне было особенно неприятно выглядеть подлецом в ее глазах, — Вы не понимаете всю важность…
— Вы потакаете ее фантазиям!
— А что если это не фантазии вовсе? Мисс Эванс в бессильном гневе притопнула ногой, обутой в мягкую домашнюю туфельку, и более спокойно закончила:
— Я не потерплю далее подобных разговоров. Я прониклась к Вам непозволительным доверием, а Вы его обманули. Оставшееся до вечера время и просидел в беседке в старом парке. Настроение мое было пасмурным, как низко нависшее серое небо над головой. Я не мог освободиться от образа раскрасневшейся от праведного возмущения мисс Эванс. В тот момент глаза ее горели, придавая простому лицу утонченность и очарование. Но женщина была абсолютно права — мне не стоило пользоваться положением одинокой старой леди и пытаться выманить из нее информацию. Это действительно совершенно не достойно джентльмена. С наступлением темноты я поднялся к себе, облачился в домашний халат и тапочки, и вернулся в холл. Домочадцы, как я успел заметить, поднимались очень рано и отправлялись ко сну почти сразу после ужина. Это было как нельзя кстати. Мне предстояло мероприятие, в разумности которого я сомневался, но обойтись без которого не мог. Огромные напольные часы совсем рядом пробили полночь. Я со всем возможным удобством расположился под лестницей, потушил свечу и затаился. Уже очень скоро, не прошло и двух часов, я начал жалеть о задуманном мною деле. Неужели я и впрямь решил, что призрак, существует он или нет, поспешит ко мне с объяснениями? Мой опыт в общении с духами оставлял желать лучшего, но и с теми знаниями, коими я располагал, было ясно, что ночь потрачена впустую. Ближе к рассвету, когда силы мои были на исходе, и голова казалась мне тяжелее гранитной плиты, я осторожно вылез из укрытия, с наслаждением размял спину и потихоньку поковылял наверх. Я не спал всю ночь, однако проснулся в привычное время. Виной тому были кошмары, мучившие меня те жалкие несколько часов, что я провел в постели. То был последний день моего пребывания в Лайнс-Холле, и я, признаться, был этому немного рад. Вспоминая о ночи, проведенной под лестницей, я чувствовал себя круглым дураком. На полпути к покоям леди Офелии я повстречал ее сына. Сэр Уильям показался мне хмурым и раздраженным, он едва кивнут в ответ на мое приветствие. И это в столько ранний час!
— Простите! — окрикнул я его, — Вы были у матушки? Она уже проснулась? Лорд Уильям не обернулся. Едва открыв дверь комнаты, я понял, что у леди Офелии приступ.