Галина допила свою чашку, посмотрела на часы и сказала:
— Вы знаете, я, пожалуй, пойду переоденусь, а то мне уже скоро на работу идти. А вы пока посидите, если не торопитесь. Мне надо будет еще кое-что у вас спросить.
Она ушла, а Леха остался допивать чай. Минут через десяток Митрохина вернулась, одетая в темнозеленый двубортный костюм и черные туфли. Училка, и, видно, строгая. Интересно, как это ей со справкой из психдиспансера разрешают детей учить? Или уж теперь никто вообще на эту работу не идет?
— Ну, еще минут пять есть, — сообщила она. — Я у вас хотела спросить: вы, когда там, в лесу были, ничего не слышали? Никаких имен, подробностей?
Леха стал припоминать. Для начала — мысленно.
И тут позвонили в дверь. То есть опять «соловушка» засвиристел. Вроде и нежно, но как-то тревожно.
— Сегодня день ранних визитов, — улыбнулась Галина. — Еще кому-то не спится… Посидите здесь, пожалуйста, это, наверно, соседка пришла. Она алкоголичка, ей с утра иногда похмелиться надо. Заходит «на стаканчик» стрельнуть.
Она пошла открывать, прикрыв за собой стеклянную дверь кухни, затянутую зеленой тканью.
— Кто? — спросила Галина.
— Свои, — ответил глуховатый низкий голос. У Лехи сердце ушло в пятки: очень уж голос походил на Мосла.
— Что вам, Валентин?
— Если можно, не через дверь, Галина Юрьевна.
— Ну ладно…
Щелкнул замок. Послышались тяжелые шаги двух пар ног.
— Здравствуйте! — вежливо произнес еще один голос. Лопата! Леха выдернул из кармана пистолет и поставил горизонтально флажок предохранителя. Ну, мать честная, лишь бы сюда не сунулись!
Сунуться они не сунулись, но в это время в прихожей произошла какая-то возня, задребезжала мебель и придушенно вскрикнула Галина. Это что ж такое? Грабят, что ли?
— Не бей, дуролом! — прошипел Мосел. — Петлю давай! На шею!
Леха понял: сейчас еще чего-то сможет, после — не выйдет. Он толкнул левой рукой кухонную дверь, выскочил с пистолетом. Мосел, обхватив Митрохину поперек тела и прижав ей руки, держал ее, нагнув к полу, а Лопата, немного бледный — должно быть, еще не привык к такой работенке, — пытался надеть Галине на голову петлю из бельевой веревки. Он-то первый и заорал:
— Сзади! — Да так громко, что Леха с перепугу нажал на крючок. Как грохнет! Коровин сам от собственного выстрела шатнулся к кухонной двери и за малым ее спиной не выдавил. А вот Мосла пуля ударила прямо в башку. И брызги полетели прямо в рожу Лопате, который шарахнулся в сторону, бросив свою петлю и испуганно взвизгнув. Он даже руки, кажется, пытался поднять, потому что Лехе послышалось что-то вроде: «Не надо, начальник!» Но опять как-то само собой нажалось и грохнуло. Лопату снесло на пол, он схватился за живот и заорал дурным голосом, так, что у Лехи аж волосы дыбом встали и мурашки забегали по спине. Чтоб этого воя не слышать, он готов был бежать куда угодно. Но не босым же? Вон они, ботиночки! Леха от волнения сперва правой ногой в левый полез, потом левой в правый…