«Да что ж это такое? Неужели ты так и будешь отныне – как на привязи? – молвила Свобода. – У псов цепных и то больше воли…»
«Самое большое достояние в моей жизни – это ты, – кротко улыбнулась матушка. – Ты – моё благословение. Я счастлива быть рядом с тобою, радоваться твоим радостям и делить с тобою печали. Это самый сладкий плен, за который мне и свободу отдать не жаль. Я сама так хотела, а Ворон только выполнил мою просьбу. Хотя меня можно освободить, коли порвать ожерелье…»
Огонёк разгорался, становясь двигателем Свободы. Раздувая его в себе, она обретала летучесть и могла порхать по комнате, как бабочка.
«Я отпущу тебя, матушка, – засмеялась она. – Ты была рождена, чтобы быть свободной, негоже тебе томиться, словно в заключении! Погоди, вот только разузнаю, где колечко!»
Подпитывая решимостью свой внутренний двигатель-огонёк, она помчалась быстрее мысли в опочивальню отца. Ни стены, ни двери не были для неё преградой. Отец спал на спине, а на шее у него что-то висело: под рубашкой проступали очертания ключа. «Ага!» – осенило Свободу. Уж не от тайного ли ларчика ключик?
Она схватила князя за плечи, но её руки погрузились в его тело, словно в воду. Потянув, Свобода наполовину извлекла из него светящегося двойника отца, который ошеломлённо хлопал глазами, озирался и мычал.
«Где моё кольцо? – грозно обрушилась на него Свобода. – Говори, а то душу вытрясу!»
Она делала это в буквальном смысле, встряхивая отца-призрака за плечи.
«Ы-ы-ы, – мычал он в ужасе. – К-к-кольцо в ларчике… Ларчик в сундуке в моей опочивальне… А ключ у меня на шее!»
«То-то же», – удовлетворённо кивнула княжна и весьма непочтительно швырнула душу отца обратно в тело. Авось, не вспомнит, когда проснётся.
Теперь надо было снова обрести телесную плотность, чтобы открыть сундук и ларчик. Свобода полетела в свои покои и склонилась над собственным телом. Матушка всё так же витала рядом, с беспокойством взирая на княжну.
«Я разузнала, где кольцо, – торжествующе сообщила ей Свобода. – Отец сам рассказал, стоило только тряхнуть его покрепче. – И расхохоталась: – Тебе надо было назвать меня Победой, матушка, потому что это и есть моя суть!»
Но до полной победы было ещё далеко. Тело стало чужим, холодным, Свобода точно в скользкое болото окунулась и тут же выскочила обратно.
«Брр, – передёрнулась она. – Это что ещё за напасть?»
«Твоё сердце остановилось, дитя моё, – скорбно вздохнула матушка. – Ты умерла…»
«Ну, это мы ещё посмотрим», – процедила Свобода.
Расстояния для неё тоже ничего не значили. Силой мысли она швырнула себя в головокружительный полёт и уже спустя несколько гулких мгновений ворвалась в покои князя Ворона. Тот не спал – трудился в своей мастерской среди сосудов с зельями и под светом прозрачного шара писал что-то на листе выделанной телячьей кожи, зажимая в одной глазнице круглое стёклышко. Князь-чародей вскинул на Свободу взгляд, но ничуть не удивился. Он видел её, словно она пришла к нему в своём плотном теле.