— Бумаги это подтверждают.
— Это вообще законно?
— Если я соглашусь на эти условия и все подпишу.
Симона нервно повела плечами, услышав нерешительность в голосе Лорелей.
— Если?!
— Симона, я не могу это принять. Не сейчас.
— Ты сделаешь это. Подпишешь эти документы, даже если мне придется связать тебя и притащить в банк силой. Представь, какую вину он чувствует, если делает что-то подобное?
— Нет, просто Нэш такой. Он всегда щедр, готов делиться своими деньгами, своим временем. Как в тот раз с братом… Он бросил все, лишь бы быть с ним целый год. Именно поэтому он ушел из гонок.
Нэш заслуживал второго шанса.
Симона прилетела этим утром. В Париже остались семья и работа. Прилетела, просто чтобы сделать подруге чашку кофе, выслушать ее, подставить плечо. На такие жертвы идут только ради людей, которых любят. Если бы Нэш любил Лорелей, он бы никогда не оставил ее.
Симона решительно поставила перед подругой чашку кофе:
— Знаешь, он выступает завтра в Лионе. Мы могли бы отправиться туда, вы бы все обсудили.
Лорелей лишь покачала головой, Симона пристально посмотрела ей в глаза:
— Хочешь знать мое мнение, дорогая? Этот мужчина любит тебя. У него просто не очень хорошо получается это показать.
— Не стоит, Симона. Знаешь, сколько раз мне говорили подобное подруги и приемные матери: «Он такой, потому что мужчина. Ты сама толкаешь его на эти поступки». В конце концов, он такой, какой есть. Нэш хочет заниматься лишь гонками, хочет побеждать, для него работа превыше всего. — Лорелей шумно всхлипнула и вздохнула. — Так было всю мою жизнь — для отца важны были женщины. Для бабушки — фонд. Я не собираюсь тратить время на мужчину, для которого существуют только скорость и бензин.
— Ты любишь его.
— Это все, что ты поняла из моих слов?
Подруга лишь покачала головой, мягко улыбаясь.
— Но это главное, разве нет?
* * *
Лорелей не могла уснуть, раздумывая над словами Симоны. Ее отец согласился бы. Любовь для него всегда была смыслом жизни. Однако Реймонд никогда не любил по-настоящему. Если только себя самого. И где-то в глубине души было немного места для дочери. Лорелей заслуживала большего. Она хотела, чтобы ее ценили и считались с ней.
Ее сотрясали рыдания, она чувствовала боль во всем теле.
Лорелей любила Нэша, любила его всей душой и поэтому страдала.
Лорелей распахнула дверь комнаты, где спала Симона. Подруга села в постели, сонно глядя на подругу.
— Сколько ехать до Лиона? — выпалила Лорелей.
— Около трех часов. А что?
Она закусила губу:
— Я сделаю то, что должна была сделать еще на борту самолета. Буду бороться за него.