Однажды друзья привели Влада. И — знакомство не состоялось: я поздоровалась, даже не поворачиваясь.
— Какое же впечатление он произвел на вас как мужчина, когда вы все — таки его увидели?
— Никакого. Да и я вряд ли ему понравилась… Да… Вместе с компанией Влад стал часто появляться у меня. И как — то получилось, что он прижился. Прижился и остался..
— То, что Влад большой импровизатор, видно из его передач. А как его выдумка работает в области подарков жене?
— Великолепно! Однажды он подарил мне магазин цветов. Зашел в цветочный и купил все цветы, имевшиеся там. Я сложила их на пол в мастерской и поняла, что присутствую на собственных похоронах — такое количество цветов бывает только после смерти…
Все, это уже слишком.
Собственные похороны?
Нет, дорогая, ты недостойна его… Но ведь и её, такой милой, такой умницы, такой хозяйственной, такой душевной, такой… ну, словом — такой, самой — самой, он никогда не будет.
Факт.
Перспективка, в общем — то нерадостная.
Но будет все по — другому: ты будешь жить, останешься жить, и будешь мучиться всю жизнь…
Потому что — без него.
Улыбнулась, достала из — под подушки пистолет, осмотрела, прицелилась в окно — на ветке птичка какая— то глупая, чирикать, наверное, собралась…
А — а–а…
Пошатываясь, поднялась с дивана, подошла к телефону, набрала номер справочной.
Алло, вокзал? Когда ближайшая электричка до Москвы? Спасибо…
* * *
Нет в мире ничего хуже, чем телефон: глупая выдумка, посторонний раздражитель. Звонок, возбуждение и — сразу же торможение. Зачем? Какой смысл?
Безусловный рефлекс, собаки Павлова.
Звонит себе, звонит, восьмой раз уже звонит. Конечно же, Лучшая Подруга диск у себя в кабинете накручивает, только что по телевизору увидела портрет и подпись внизу: Влад Листьев убит.
Поделиться новостью хочет. Впрочем, Она и так уже обо всем знает, для нее это — давно не новость…
И диск этот глупый — преглупый: точно барабан в «Поле чудес», и все время накручиваешь одни и те же сектора: «пять… семь… пять… семь… шесть…»
Она перережет провод, оборвет незримую пуповину, разобьет этот телефон, Она достанет свечу, купленную недавно в церкви, и будет Она плакать, плакать, и молить о прощении, и плакать, и вновь молить о прощении, и целовать портрет, и горючие слезы будут катиться по щекам, но Она не будет их вытирать, потому что нет в мире ничего сладостней покаяния и умиления, и жалости к самой себе…
Она все равно его любила — любила, любит и будет любить — всегда, наверное, также как и себя.
Все равно.