Вечером я помогала маме готовить ужин. Она выложила на сковородку большой кусок соленой трески, а меня попросила начистить и нарезать чеснока. Потом налила нам по стакану белого вина, присела рядом со мной к столу и спросила:
– Папа хорошо выглядит, правда?
– Прекрасно. Отдых ему на пользу.
– А как ты, милая?
– Я устаю гораздо меньше. Несколько месяцев я ходила в каком-то оцепенении. Мам, а у вас с папой, когда вы поженились, были трудности? Ну, то есть вы ведь из разных стран…
– Были, сколько угодно. Мы часто ссорились. Папа считал меня чересчур эмоциональной. Иногда, особенно если я плакала, просто уходил из дома на несколько часов.
– Да, мужчины не выносят слез. А потом?
– Обычно обнимались и мирились. Не могли долго быть в ссоре. А потом привыкли друг к другу.
– А папа рассказывал о своей жизни до тебя?
– Не особенно. Встречался раньше с какой-то женщиной, англичанкой. Он о ней почти не упоминал, да я и не хотела знать. Зато я все о себе выкладывала.
– Я тоже. Когда мы с Маркусом познакомились, первая о себе рассказала. Все дело, наверное, в различии мужской и женской психологии. Только у него это как-то далеко заходит. Он… ну очень замкнутый.
– Да, это есть. Я заметила еще на свадьбе. Такой уж у него характер, милая. Ничего страшного.
Когда я вышла замуж, моя мама была в восторге. Я и не сомневалась, что она начнет заступаться за зятя.
– А вы с ним не думали насчет крещения?
– Нет еще… Вот одно я про Маркуса знаю точно: он противник религии.
– Твой папа тоже не такой уж верующий, но разрешил мне тебя крестить. Он понимал, как серьезно я к этому отношусь.
– Мы еще не привыкли к мысли, что стали родителями.
– Когда сможешь, поговори с ним. Это очень важно.
* * *
На следующее утро я пораньше отправилась к Вифлеемской башне, оставив Билли с родителями. Мы договорились о встрече с местным фотографом Гектором Агапито. Лично его я не знала, но мне доводилось видеть его работы – первоклассные. И вот я стояла неподалеку от башни, а солнце так слепило, что было больно смотреть на ее белый фасад. Я стала доставать из сумки солнечные очки, и тут человек с фотоаппаратом и штативом окликнул:
– Кэти?
Он был в черных джинсах и серой футболке. Черные волнистые волосы доходили до плеч.
– Привет! Я Гектор.
Гектор поставил штатив, и мы пожали друг другу руки. Он разглядывал меня довольно… основательно, иначе не скажешь, словно изучал черты лица.
– А как вы догадались? – спросила я.
– Вы похожи на приезжую из Лондона.
– Правда?
– Может, из-за вашей одежды.
Я оглядела свои черные капри, красную тунику без рукавов, черные сандалии – и не увидела ничего особенного; однако его слова меня развеселили.