Мишка зашел под навес кузницы, сел рядом с Лавром, помолчал.
– Тебе чего, Михайла?
– Да я вот подумал: дочка у тебя все-таки появилась, – Мишка указал на стоящую неподалеку косилку. – Ты ее из ничего создал, все равно как родил…
– Вот! Ты один только и понимаешь, для них для всех это просто железяка, а мы с тобой в нее душу вложили.
– Обидно, когда тебя не понимают?
– Да и хрен с ними, пусть не понимают! Мы с тобой, Михайла, еще такое придумаем… Птицу железную сделаем и по небу полетим!
– Можно и птицу, кстати – не так уж и трудно.
– Ну?
– Надо только, чтобы на душе легко и светло было. Нам с тобой, когда мы ее придумывали, радостно ведь было?
– Было…
– И еще будет, сегодня жизнь не кончается.
– Что ты про жизнь знаешь…
– А вот и знаю! Когда новую задумку делаешь, ты сам сказал, что светло и радостно. Так?
– Ну, так…
– А если не просто так, а для кого-то, к примеру, подарок придумываешь, делаешь и представляешь, как человек обрадуется. Еще лучше же, правда?
– Тоже правда…
Лавр тяжело вздохнул и достал откуда-то из-за спины сверток, развернул тряпицу, и Мишка увидел у него на ладони дивной работы женское украшение – серебряные височные кольца с подвесками.
– Что ж мне их теперь – самому себе дарить? За дочку…
– За что Андрей деда как отца родного почитает?
– Как за что? Он ему жизнь в сече спас.
– Не просто спас – своей жизнью рисковал и здоровьем поплатился.
– Ну и к чему ты это?
– Девки говорили, я слышал, лекарка тетке Татьяне рожать вообще запретила, сказала, помереть может. А она тебя порадовать хотела, жизнью рискнула…
– Да что ты понимаешь!
– Понимаю, что рискнуть в один миг, сгоряча, это совсем не то, что почти целый год думать, помрешь или не помрешь? Это ж как любить надо, какой свет в душе иметь? Ну, не получилось, так ведь и у деда тогда могло не получиться…
– Мал ты еще о таком рассуждать, вас у Фрола пятеро, могло бы и у меня столько же быть.
– Мы теперь не у Фрола, мы теперь у тебя. Ты же хотел бы, наверно, чтоб с тобой сын над твоими задумками бился, как мы с тобой над косилкой той? Я соврал, наверно, не думала Татьяна: умру, не умру. Она радовалась – подарок тебе готовила. Ты же сам сказал, что это самая большая радость?
– Да откуда ты знать можешь? Сопляк еще совсем…
– Мы же с тобой там душу видим, где она другим не видна, вот и знаю. От возраста это не зависит. Ты-то сам когда душу в железе увидел? Наверно, тоже отроком?
– Меня Кирьян покойный научил. Я к нему в кузницу все бегал, посмотреть. А он однажды возьми и спроси меня: «Ты как узор на этом браслете навел бы?» Ну, я и показал, а он пошел к отцу и предложил меня в ученики взять, сказал, что я красоту понимать могу. Отец сначала ни в какую, а потом согласился. А у Кирьяна сын хоть на кузнеца и выучился, да только самые простые вещи делать может. Сначала обижался на меня, думал, я какой-то секрет скрываю, а потом, видно, понял – не дано.