— Фуллер.
— Фуллер? Это семинария.
— Для тебя это проблема?
— Разве мой отец назначил вас лично? — Эллиот снова засмеялся, потерев подлокотник своего стула.
— Нет. По крайней мере, я так не думаю. Но уверен, если твоя семья не придерживается христианства, то католицизм точно у вас в крови. Я понятия не имею, какой морали придерживаешься именно ты.
— Во мне и то, и другое, — я осознавала, что он знал, в какие дни католики отмечают Рождество и Пасху.
— Почему?
— Очень приятно отмечать какой-то праздник два раза в год. Попрыгать через обручи[9]. Ну, знаете, показаться тут и там. Так у вас есть сан? Или вы просто придерживаетесь обета безбрачия?
— Во-первых, я сторонник англиканской епископальной церкви, так что обет безбрачия ко мне не относится. Я не принял сан.
— Почему нет?
— Мы всё время будем говорить обо мне, не так ли? — спросил он.
— Если вы расскажете мне, почему не приняли сан, я поделюсь информацией об одной порочной вещи, которую сделала.
Я тут же почувствовала бремя своей ошибки.
Он слишком серьёзно воспринял мои слова.
— Я знаю, что это то, к чему ты привыкла, что тебя так оценивают, но здесь это не пройдёт.
— Извините, — ответила я. — Я сказала это, не подумав.
— Это не запрещено. Перед администрацией стоял вопрос, стоит ли или не стоит назначить твоим лечащим врачом мужчину, но из того, что мы смогли понять, это не имело значения.
— И таким образом в одном флаконе я получила врача, скотину и священника без сана, знающего, что я бисексуальна.
— По крайней мере, у твоего врача есть учёная степень магистра теологии и доктора психологии, а ещё он три года проработал помощником священника в больнице в Комптоне. После этого решил отправиться туда, где сможет принести как можно больше пользы, а не туда, где больше власти.
— Ммм. Комптон. Вы, наверное, насмотрелись на всякое дерьмо.
— Ещё какое дерьмо.
— Тогда почему вы стали лечить детей богатых родителей?
— Я могу приносить пользу и здесь, и там, — ответив, он и глазом не повёл. Ни капли. Это достойно уважения.
— Я тоже хочу, чтобы ваша работа принесла мне пользу, — сказала я, внезапно почувствовав себя менее уязвимой. — Я хочу домой.
— На Манди Стрит?
Вопрос с подвохом? Может быть. Дикон жил в этом частном секторе. Второй дом справа от дороги. В первом доме жили его ученики по искусству шибари. Дом слева был предназначен для вечеринок. Там рождалось искусство. Именно там я отдавалась любому, кому мой Хозяин позволял мне отдаваться, и в течение нескольких дней я могла утолять свою жажду.
— Полагаю, я останусь со своими родителями на несколько недель, а затем приму решение. Конечно, если прокурор не решит за меня.