Проблема, стоящая перед молодежью этого класса, не лишена интереса. С одной стороны, эта молодежь добивается прав, которых она была лишена многие десятилетия, а с другой — начинает во многом отворачиваться от общества, которому призвана служить. Сознательная часть мелкой буржуазии является в настоящее время лучшим союзником рабочих, но другая, недумающая часть (она составляет большинство) выступает их злейшим врагом.
Некогда капитализм мог с уверенностью рассчитывать на безоговорочную преданность массы буржуазии, но теперь ему приходится уже кое-что делать, ибо юнцы из этого класса учатся изо всех сил, чтобы выйти в люди, и руководствуются они уже не простым честолюбием, а уроками, почерпнутыми из истории и политики, тем, что дало им образование и их собственный опыт.
Кроме того, в наши дни многие аспекты политики требуют хорошей осведомленности, если хочешь правильно оценивать события и воздействовать на их ход. Возьмите ядерное оружие. Во главе кампаний за запрещение атомной бомбы стояли студенты и интеллигентная молодежь, потому что они читали о Хиросиме, изучали последствия радиации и поняли, чем грозит атомное вооружение им самим. Понять это им было легче, чем рабочим, и протест их оказался более ощутимым, чем протест рабочей молодежи, хотя в классовом отношении пролетариат сыграл гораздо более значительную роль.
В наше время развития личных форм протеста и мятежа студенты, для которых характерен узкий, даже пугливый индивидуализм, сосредоточили на себе основное внимание. Они поставляют «протестующих». Они стоят в центре всех движений «протеста», и характерное для этих своеобразных движений сочетание положительных и отрицательных сторон объясняется природой самого студенчества. Самое ценное в движениях «протеста» — это пропаганда необычными, яркими действиями, которые помогли осознать опасность атомного оружия и в конечном счете привели к массовым политическим выступлениям с других, более четких позиций. Однако даже собственные свои цели они представляли себе слишком расплывчато. Их метод сводился к манифестациям, убедить логически они и не пытались. Как правило, участники руководствовались своей совестью; протестующее сознание такого юноши подчас находит отзвук у его сверстников, и они объединяются. Но такой солидарности едва ли достаточно для того, чтобы возник подлинный социальный коллектив; и когда отдельных «бунтарей» охватывает растерянность и смятение, это смятение передается всему движению.
У юноши из мелкой буржуазии больше шансов пробиться в обществе, чем у молодого рабочего, хотя бы потому, что у него больше возможностей получить образование и занять какой-нибудь, пусть самый скромный, пост в управлении страной. Притязания Осборна и «сердитых молодых людей» удовлетворены не полностью, хотя сейчас они имеют бесконечно больше, чем в те времена, когда Осборн писал свою пьесу. Таким образом, даже когда эти молодые люди играют в обществе какую-то роль, они поставлены перед выбором: либо требовать для себя более существенной роли, либо выступить против самой структуры общества.