Страшно писать и читать такие строки, но гораздо тяжелее видеть следы этой чудовищной бойни, проходить по земле, где умерщвлены наши отцы, братья, товарищи, защищавшие Родину, выполнившие до конца свой солдатский долг; тяжело видеть вот эти невысокие холмики, бурьян над могилами павших, следы пуль на бетоне подъездов.
Нам показали выщербленные пулями крыльцо глазного отделения. Вера Ивановна Крейденко и шестнадцатилетний Виктор Катков были свидетелями расстрела на этом крыльце. Гитлеровские солдаты вытаскивали раненых через эти двери. Здесь стояли автоматчики и эсэсовский офицер с перевязанной головой. Раненых клали на бетон. Офицер тщательно прицеливался, стрелял и после каждого выстрела кричал: «Шнель, шнель!» Автоматчик охранял палача.
Убитых вместе с ранеными, лежавшими в детской клинике, отвозили на подводах в подвалы сортировочного отделения — эсэсовцы были не в состоянии расстрелять всех 800 беззащитных людей, и они сваливали живых и мертвых в одну кучу.
Раненые бойцы и командиры, находившиеся в глазном отделении, узнав о расстреле в соседних корпусах, через санитарку Иру Пономаренко передали эсэсовскому офицеру письмо с протестом против истребления своих товарищей, требовали в соответствии с международными правилами Красного Креста сохранить жизнь раненым. Офицер прочитал письмо, написанное на немецком языке, усмехнулся и приказал солдатам поторапливаться: уже темнело…
Когда шаг за шагом восстанавливаешь картину преступления, поражает методичность палачей, заранее подготовивших это злодейское массовое убийство: каждый солдат и офицер заранее знал свои обязанности и выполнял их с точностью. Ничто не могло тронуть палачей: ни стоны людей, ни плач женщин, ни хрипение умирающих. Они получили приказ расстрелять раненых до темноты и делали все, чтобы его выполнить. И когда эсэсовцы убедились, что не успеют всех расстрелять и зарыть, они прибегли к еще более ужасному методу умерщвления — к сожжению заживо.
Мы видели сегодня руины бывшего восьмого корпуса, где живыми сгорели около 350 раненых бойцов и командиров. Под обвалившимися бетонными перекрытиями и сейчас видны груды обгоревших человеческих костей и истлевшие лохмотья одежды. По рассказам многочисленных очевидцев, можно детально восстановить картину того, как это произошло.
Уже в сумерках автоматчики оцепили здание восьмого корпуса, в подвале которого лежали вперемежку раненые и убитые, свезенные сюда из других отделений. В верхних этажах находились тяжелораненые. Хирург Георгий Захарович Чунчуладзе, верный до последней минуты своему врачебному долгу, в это время заканчивал трудную, затяжную операцию трехлетней девочке, раненной утром во время воздушного налета С ранеными находились медсестры Нина Дыбовская и Дуся Резниченко, оказывавшие бойцам и командирам помощь. Даже в те часы, когда на дворе уже гремели выстрелы, они не покинули своего поста.