Ну, наконец-то! Наконец-то отмель. Супруги выбрались на жаркий песочек, скинули одежку – посушить, да и самим погреться на солнышке. Хотя бы чуть-чуть отдохнуть, а уж потом поискать, кто тут вообще остался?
Дружиники – с той стороны, с черного, так сказать, входа, люди Варимберта… черт знает, где… повсюду. Есть еще гунны Сарганы – вот с этими не хотелось бы встретиться.
– Что-что ты там прошептал, милый?
– Да про гуннов. Говорю, не хотелось бы с ними…
Сказал, и как накаркал! Притянул беду.
Что-то хрустнуло, зашуршало позади, в зарослях плакучей ивы, ветки раздвинулись, и наружу показалась любопытная юная физиономия с узкими гуннскими глазами. Этакий индеец, вождь Белое Перо.
Князь потянулся к мечу… Физиономия неожиданно улыбнулась:
– Однако наконец-то вас тут я встретил, да.
– Миусс!!! – одновременно выкрикнули князь и княгиня. – Ты-то как здесь? Живой!
– С Варимбертом-херцогом, да, – выбравшись на песочек пляжа, радостно закивал Миусс – старинный дружок Рада, а потом – и Хильды.
Молодой, так похожий на индейца, парень. Сколько ему сейчас стукнуло – шестнадцать, семнадцать? Гдето так.
– Ты что так уставился, друже Миусс? Не совсем нас признал, что ли?
– Признал совсем-совсем, так, – гунн конфузливо кашлянул. – Только вы это… оделись бы, да.
– Ой, надо же, – глядя, как Хильда, смеясь, поспешно натягивает тунику, Радомир махнул рукой. – Ишь ты, какие мы моралисты! А могилу-то грабить не страшно было?
– Не грабил я могилу, да, это Варимберт-херцог.
– А ты рядом стоял, на шухере, – одеваясь, хохотнул князь. – Все равно – соучастник. Не боишься Аттилы-конунга гнева?
Миусс неожиданно приосанился и гордо тряхнул головой:
– Аттила-коннуг – язычник поганый, да. Чего мне могилы бояться его, коль я теперь христианин добрый!
– Ах, вот как? Христианин, да еще и добрый! Не, Хильда, милая, ты слыхала? Вот так новость: Миусс наш – христианин! Уж поистине, неисповедимы пути Господни.
– Ладно вам, ладно. Поспешайте – Варимберт-херцог людей по всей реке послал – вас повсюду ищет, пир хочет, да.
– Пир? Пир – это хорошо, – Радомир, смеясь, погладил живот. – Признаться, с утра во рту росинки маковой не было.
Друидов так и не нашли, то ли они утонули, то ли, воспользовавшись суматохой, скрылись. Зато Саргана – о, это была знатная пленница. Она и не скрывала, зачем на протяжении всего длинного и трудного пути столь трогательно заботилась о княгине и князе. Это была благородная кровь, это была – жертва! Необходимая, как и волшебная корона бургундов.
Захотела девушка власти… тут ей и шею сломить.
– Она – теперь ваша, – вечером, во время пира, сделал широкий жест Варимберт. – Делайте с ней, что хотите. К смерти Саргана готова, но… я вот хотел вас кое о чем попросить. Видите ли, недавно я задумал жениться, обрести дом и покой… а вот, как говорят ромеи, когда выбирают своих магистратов – подходящей кандидатуры нет.