– Очена-краса, а давай с тобой встречаться. Ты как?
Девчонка зарделась:
– Я бы с удовольствием. Вот только разрешит ли князюшко – он ведь в нашем роду старший. Батюшкато мой да матушка в лихоманке сгорели, сгинули.
– Ну вот, – улыбнулся Борич. – Раз батюшки и матушки нет – так некого и спрашивать. – Ага… А князь? Он же старший. К нему – и сватов.
Парень скривился: сватов! Ишь ты! А не рановато ли?
– Мы ж с тобой просто встретимся, посидим, поболтаем. А сватов – уж на следующую осень, лады?
– Лады… – Очена растянула пухлые губы – очень уж ей Борич нравился. Да и замуж выходить пора уже было, деток рожать – пятнадцатая весна, не шутка.
Девки в те времена обычно годом, двумя ранее семью заводили. По родительскому веленью – а как же!
– У березы старой встретимся, – поглядывая на князя, продолжал нашептывать Борич. – Поутру, за поскотиной, знаешь то место?
– Ведаю. Только – не далече ли? – От меня-то куда как дале. Ну, сговорились? – Борич приобнял девчонку, поцеловал в ушко. Та и сомлела – много ли дурехе надо?
– Сговорились, согласна.
Сказала, а сама глазищами разноцветными – зырк. Видят ли подруженьки, с каким парнем она сейчас сидит? С кем на поле была, за кого замуж выйдет… ой, вот оно, счастье-то девичье! И славно как – сама. Сама себе жениха выбрала! Так редко бывало, почти что и никогда, обычно родители, родичи старшие молодых сговаривали, а тут… Так уж вышло, потому что время такое – злое. Вымерли почти все!
А подруженьки-то песню пели, глазами не пилькали:
Ой, соловей мой, соловей, соловушка,
Уж ты пой мне песню ласковую,
Песню ласковую да протяжнуюу-у-у!
Песня славная была, Очена ее тоже очень любила – подтянула заголосила:
– Соловей, соловушка-а-а-а!
А сама на подруг смотрела внимательно. Ага – вот Зветозара-Заринка взглядом стрельнула… а вот – Гостослава зеленоглазая повернула голову. А за ней и пухленькая Малгона – туда же. Всем интересно, однако ж, виду никто не показывает, мало ли, мол, с кем там эта Оченка шляется? Не шибко-то и охота знать.
Так вот себя девчонки держали, однако думали совершенно иначе. Очена это прекрасно знала – сама такою была. Смотрят, смотрят. Оценивают, кто-то даже завидует. А пусть!
Борич тоже, не будь дурен, заметил пущенные поющими девчонками взгляды. Заметил и встревожился – вот уж излишнее внимание нынче ему ни к чему было. Отсел торопливо… а потом и вовсе поднялся, шепнул Очене:
– Увидимся… И ушел в ближний шалаш, что для гостей болотных тут же, на опушке, устроен был. Там и уснул.
Поутру только и проснулся, когда Гоемысл рыжебородый людей своих в обратный путь собирал. Не одни гости ушли – с близнятами, Радомир-князь их послал – так, сторожи проверить. Якобы! Борич-то хорошо знал, зачем эти парни посланы! И шел себе спокойненько, шагал, прядями золотыми на ветках любуясь. О брате думал – не обманула бы дева, вылечила.