Удивленная физиономия Шурика показалась минут через десять после того, как я начала кидать к нему в окно, камушка. Шурик включил настольную лампу и отодвинул штору. Я, как в былые времена, предстала перед ним, освещенная веселым светом одинокого фонаря, и отчаянно замахала обеими руками в знак приветствия. Шурик снял очки, потом одел, потом опять снял, потом протер поочередно очки и глаза, и постучал кулаком по лбу. Таким образом, он, видимо, сообщал, что сейчас выйдет на улицу. Жаль, что окна заклеивались на зиму, это прибавило к моему ожиданию еще лишние минуты.
— Ты пьяная? — сходу поинтересовался Шурик. Он был явно раздражен.
— Зачем ты пристаешь к Виктории Силенской? — тоже игнорируя светские манеры приветствий, спросила, не менее раздраженная, я.
Воцарившая было тишина прервалась серией тщательно подавляемых смешков. Шурик никак не мог заставить себя не смеяться.
— Опоньки! — изрек, наконец, он, — В три часа ночи ты вытаскиваешь меня из постели, дабы задать этот вопрос. Кэт, ты, часом, не рехнулась?
— Мне очень важно знать! — настаивала я, игнорируя попытки подсознания обидеться и уйти.
— Я ни к кому не пристаю, — Шурик чиркнул спичкой и закурил, — Просто ухаживаю. Заметь, я даже ответил тебе, вместо того, чтобы просто выругаться.
— Ухаживаешь?! За кем? Ты, так ценивший всегда искренность, вдруг ухаживаешь за этой фальшивкой? Ни за что не поверю!
— Кэт, ты становишься буйной. Может, ты не будешь пытаться вмешиваться в мою личную жизнь? Это портит и тебя и наши с тобой отношения.
— Говори, — почти зашипела я.
Шурик закатил глаза, тяжело вздохнул и всё же пустился в объяснения.
— Господи, и почему я обязан отчитываться перед тобой? Почему меня всегда так заботит твоя неравная система, и я подчиняюсь твоим требованиям, — я нарочито громко шмыгнула носом, оповещая о собственной готовности расплакаться, — Говорю, говорю… — быстро заверил меня Шурик, — Она — вовсе не фальшивка. Ей просто очень тяжело жилось всегда. Она привыкла обороняться от окружающего мира, — Шурик вдруг как-то оживился, явно начиная увлекаться собственным монологом, — Она намеренно окружила себя занавесом имиджа и задыхается внутри него, даже не представляя, что можно открыться и подставить свежим дуновениям окружающего мира свое собственное лицо. На самом деле она совсем не такая, какой хочет казаться. Она яркая и сильная, и, вместе с тем, необыкновенно ранимая… Она интересна мне. Я хочу помочь ей.
— Ты играешь в опасные игры, — перебила Шурика я, — Как бы там ни было, но ты выбрал не того человека. Скажи, ты надеешься получить от неё деньги?