— Ну, это и так ясно… — отмахнулась я от её запоздалых самоистязаний, — Ты, это, — я попыталась найти хоть какие-то слова поддержки, — Не шибко расстраивайся… Лучше радуйся, что жива и невредима… Мог бы и маньяком оказаться… Подумаешь, брюлики…
— Жалко, — всхлипнула Вика, и мне даже на секунду показалось, что сейчас она расплачется. Видимо, украденные драгоценности действительно дорого стоили — Да нет, не сережек жалко, это копейки всё… Жалко, что нельзя на этого козла охрану натравить, или ментов…
— Почему нельзя? — удивилась я.
— Нет… Я об этом кому-то рассказывать просто права не имею… Уничтожат… Им же, только покажи слабинку — все нервы вытреплют…
— Вика?! Тебя пытались убить!!! Ведь ты могла в этом сарае вообще насмерть замерзнуть! А ты не хочешь подключать охрану… Преступник, между прочим, на это и рассчитывал. Знал, что ты побоишься про него кому следует сообщить…
— Значит, правильно рассчитал! Я! И вдруг иду почти что на панель… Не знаю, что на меня нашло… Понимаешь, охрана не столь моя, сколько остальных учредителей агентства… Охрану Алик набирал, мой компаньон. Помнишь его? — еще бы я не помнила этого лопоухого, улыбчивого клоуна, — Алику мою репутацию запятнать ох как выгодно… И потом, чем меньше людей все это знают, тем лучше… Если эта информация дойдет хотя бы до одного журналиста, — мою бизнес-карьеру, я молчу уже о политической, можно считать законченной…
— Ты меня собираешься убить?
— Ой, Катька, ну какой из тебя журналист… — в двадцать пятый раз смертельно обидела меня подруга, — Ты — коммерсант в чистом виде. За неоплачиваемые сенсации ты браться не будешь… Я ж тебя знаю… И потом, мы ведь друзья, так ведь? Ты-то уж точно мне неприятностей не хочешь… Они тебе только помешают…
Я так и не разобралась, на чем больше базировалось Викино ко мне доверие: то ли на безысходности (что ж поделаешь, если я её в костюме Пугала засекла, не убивать же меня, в самом деле), то ли на трезвом расчете (подставлять подругу, которая часто подкидывает мне приработки, действительно не выгодно, а в карьеру скандальной журналистки-правдолюбки я уже давно наигралась), то ли на сентиментальной вере в искренность дружбы. Впрочем, в последнее верилось с трудом.
— Но это не самое страшное, — зловещим шепотом произнесла Виктория, театрально сверкнув при этом глазами, — Понимаешь, этот гад у меня в сумочке рылся… Косметика, духи, зажигалка — всё на месте. А вот записная книжка исчезла! А в ней визитки мои были и фотографии. Теперь он знает, кто я… Я опасаюсь самого страшного — шантажа… Тем более, это твоё пророчество… Ну то, сегодня перед лифтом…