— Опять шантаж?! — во мне крепла уверенность, что других средств достижения целей в мире просто не существует.
— Ну да. Только в очень ненавязчивой форме. Парень шептал особе слова любви, жаловался на собственное подневольное положение. Мол, «я б и не хотел, но шеф». В общем, пудрил мозги по полной программе.
— Ко мне бы Клюшка приставать не стал, — неуверенно заявила я, — Мне нечего терять. Я не слыву порядочной и семейной, — почему-то затрагивать эту тему было до крайности неприятно, — Кстати, ты по-прежнему не отвечаешь на вопросы.
— Ладно. Буду отвечать. Ты говоришь, что я издеваюсь над людьми… Возможно. Это у меня, знаешь ли, профессиональное. Никуда не денешься. Но в данной ситуации это был единственный метод добиться правды. С тобой бы Клюшка перестал откровенничать, едва узнав об опасности, угрожающей Кошке. Эти люди могут помогать кому-то, только если трясутся от страха.
— Ну, шел бы к Клюшке без меня!
— Кто б меня туда впустил! Охрана бы радостно сообщила, что Николаша спешно смылся по делам, или еще что-то…
— Тогда вызвал бы его к себе!
— Рядовому оперу не так-то легко вызвать к себе известного бизнесмена. И группу захвата, — Жорик покрутил пальцем у виска, — Даже самую, как ты говоришь, «хиленькую», под такое дело никто не даст. Кроме того, удостоверение моё липовое. Из органов я действительно вылетел, причем еще год назад, — я мысленно прокричала «Ура!», — Понимаю, что подпортил тебе отношения с Николашей, но, мне казалось, после того, как ты узнаешь, кто он на самом деле…
— Все равно! — не унималась я, хотя уже находилась гораздо в более миролюбивом расположении духа, — Кем бы он ни был — он мой друг. Ты не имел права так подставлять меня. Мог бы рассказать мне все с самого начала, и мы бы придумали вместе, как вытянуть информацию.
В глазах Жорика вдруг промелькнула искренняя растерянность.
— Ты знаешь, я не подумал, — он пожал плечами, как бы извиняясь, — Я вообще не привык делиться с кем-то планами. Тем более с женщиной… — памятуя мою реакцию на подобные высказывания, Жорик быстро схватил меня за руку, — Только не вздумай опять обижаться и уходить. Я не хотел тебя задеть. Я помню, что ты привыкла видеть в себе личность…
Не совсем поняв, была последняя фраза издевательством или оговоркой, я на всякий случай вырвала руку. И раздраженно поправила.
— Я говорила не о себе! Я привыкла, что окружающие видят во мне личность, а не…
— Какая разница! — отмахнулся опер.
Я отвернулась.
— Кстати, я как раз собирался рассказать тебе, почему взялся за это дело, — намеренно интригующим шепотом проговорил Жорик, многозначительно вскинув брови.