Барней схватил сигару и откусил конец ее так. как террьер кусает крысу. Он приложил ее к губам, как давно утраченную возлюбленную. Когда пошел дым, он долго и глубоко вздохнул, и щетина его рыжеватых усов обвилась вокруг сигары, как когти орла. Медленно стала пропадать краснота на белках его глаз. Он мечтательно направил взгляды на холмы за рекой, а минуты приходили и уходили.
— Теперь пора итти, — сказал Тони: — этот проклятый Корриган скоро будет в реке.
Барней, хрюкнув, пробудился от транса. Он повернул голову и посмотрел на своего сообщника с удивленным, огорченным и строгим видом. Он частью вынул сигару изо рта и немедленно снова втянул ее, с любовью пожевал ее раза два и, энергично затягиваясь, заговорил углами рта:
— Что такое, подлый ты язычник?! Какие такие у тебя затеи против просвещенных рас? Мерзкий подстрекатель, уж не хочешь ли ты вовлечь Мартина Барней в грязные проделки, подходящие только для подлого Даго? Не хочешь ли ты убить своего благодетеля, доброго человека, дающего тебе пищу и работу? Вот тебе, красномордый убийца!
Поток негодования Барнея повлек за собою и физическое воздействие. Носком сапога он сбросил подрезывателя каната с камня.
Тони вскочил и убежал. Свою месть он снова причислял к разряду вещей, которые могли бы быть. Миновав барку, он бежал все дальше и дальше, боясь остановиться.
С облегченным сердцем наблюдал Барней за исчезновением своего бывшего сообщника. Затем он ушел по направлению к Бронксу.
За ним потянулся след отвратительного дыма, умиротворившего его сердце и заставившего птиц улететь с дороги и спрятаться в глубине леса.
Перевод Зин. Львовского.
Безусловно, нет более интересного препровождения времени, как вращаться инкогнито среди людей богатых и с высоким положением.
Где, как не в этих кругах, можно наблюдать жизнь в ее примитивном, сыром виде, не скованную условностями, связывающими обитателей более низких сфер.
Был некий багдадский калиф, имевший привычку ходить среди людей бедных и низкого положения и удовольствия ради выслушивать их сказки и истории. Не странно ли, что люди скромные и бедные не воспользовались радостями, что могли бы узнать, одевшись в шелка и брильянты и разыгрывая калифа в местах, посещаемых высшим светом?
Был человек, увидевший возможность такого подражания Гаруну аль-Рашиду. Звали его Корни Бранниган, и был он ломовым извозчиком импортной фирмы на Канал-стрит. Если вы прочтете далее, то узнаете, как он превратил Верхний Бродвэй в Багдад и узнал о самом себе нечто, чего не знал раньше.
Многие назвали бы Корни снобом, предпочтительно по телефону! Главным интересом его жизни, его любимым удовольствием и единственным развлечением после рабочего дня было — противопоставить себя элегантным и богатым людям. Ведь у него не было надежды войти в их круг!