Под моей рукой мужчина дёрнулся и поморщился. Ничего удивительного, перчатка у меня из змеиной чешуи, жёсткая. Он невольно причинил себе боль, а ещё он действительно не понимает, что происходит.
Ничего, раз мои слова до него не дошли, о том, чтобы он точно понял — позаботятся другие. Но ради разнообразия в этот раз мы побудем безмолвными, бездеятельными свидетелями происходящего.
Толкнув лордика ещё ближе к стене, я подхватила с пола две свои перемётные сумки, вытащила из верхнего кармана ключ слияния. И прижавшись спиной к лорду, активировала его, разорвав свиток.
Древнее шаманство, ушедшее из нашего мира почти полностью, сохранилось лишь вот в таких крупицах. Сейчас, чтобы создать один свиток, нужно было молить богов о помощи, а потом отмаливать грех шаманства. Естественно, только шаманы могли безнаказанно создавать такие свитки. А ещё несчастные, от кого отказались боги.
Я, соответственно, могла заниматься ключами-свитками безо всяких проблем и последствий. Поэтому у меня всегда было с собой очень много разных ключей. И я не боялась, что лишусь их однажды.
Свитки никто не мог отобрать, не боясь кары богов. В этом отношение быть отвергнутой ими очень даже выгодно, для таких как я, проводников.
Не знаю, какая здесь связь, приводит отверженность к змеиным проводникам, или змеиные проводники рано или поздно становятся отверженными, но только среди тех, кого я знала лично, было шестеро отверженных. И среди них ни одной девушки. Будучи лишёнными милости богов, мы не могли иметь детей.
И рано или поздно, чаще рано, женщины сходили с ума или заканчивали жизнь самоубийством.
Впрочем, это и была главная причина, по которой дед выдал меня за мальчика, любой, кто убивал женщину, лишённую милости богов — сам получал эту милость в двойном размере.
Не знаю уж, чем мы настолько не угодили богам, но это было фактом.
Детей не трогали, а девушку могли вначале сделать насильно женщиной, а потом убить.
Такая как я была особым призом.
Дед не объяснял для кого и почему, он просто предупредил, что день, когда я обнажу своё лицо и тело, станет последним днём моей свободной жизни. А день, когда кто-то узнает, что я лишена милости богов — последним днём моей жизни вообще. С самого начала моей жизни с ним, я не видела причин деду не верить. Хотя до сих пор не могла осознать причин этих слов.
Маскировалась я с помощью всё тех же свитков. В своё тело раз в годину я вживляла свиток. И кто бы на меня ни посмотрел (и ни пощупал, кстати, тоже), он был бы уверен в моей принадлежности к мужскому полу.