Охрана на крепостных воротах, была посущественней чем на валу — целых три бойца. Они вообще меня ни о чем не спросили. Похоже, что бы добиться внимания караула, нужно было самому к ним пристать с просьбой проверить пароли-отзывы. Зато в донжоне, старик-привратник, стоил всего гарнизона вместе взятого, от него только и слышалось:
— Не велено!
— Ах, ты старая кочерыжка! Как мне к коменданту попасть, если ты меня не пускаешь!
— Не велено!
— Можешь записку передать?
— Не велено!
— Ты почему из своей задницы ручку от метлы не вынимаешь?
— Не велено! — тут до цербера дошло о чем его спросили, в глазах появились проблески мысли.
— Ты кто такой?
— Я Шустрый. Новый отряд привел, доложиться коменданту надо.
— Так чего сразу не сказал? — старик загремел засовами и открыл дверь. — Заходи!
— И документов не спросишь?
— Не ве… Тьфу! Я неграмотный. У тебя на лице написано, что ты прохвост, который любит жить поближе к кухне и подальше от начальства. Ты ж клянчить пришел! У милорда в это время — час размышлений! — старик хмыкнул. — На перине, в спальне. Если каждый его от тяжких дум отрывать будет, это плохо скажется на пищеварении. Забота о самочувствии начальства, первейшее дело для подчиненного. Или ты хочешь с утра до вечера на плацу строиться? Пошли, у меня как раз вода закипела.
Я оставил вестового у входа и пошел за ним. Старик завел меня в большую, светлую комнату на втором этаже. Поколдовал над чайником и налил мне горячего напитка из пахучих травок.
— Старый, а как коменданта зовут? Как к нему обращаться?
— Милорд — он это любит. А имени его я не помню, меньше знаешь — крепче спишь! И тебе узнавать не советую!
— Это почему? — поразился я.
— Так они часто сменяются, почитай каждые полгода-год. Предыдущие всегда замышляли чего-то и против кого-то, в основном против императора. Злыдни! Вот спросит тебя к примеру следующий — ты кому подчиняешься? А ты ему — вам милорд! Сразу обласкан будешь! А если ты, имя невзначай брякнешь, догадайся сам — что тебя ждет? При мне уже человек тридцать сменилось и все они именем первого коменданта подписываются.
— Как тебя такого умного, еще не выгнали?
— Нельзя! Я — символ. Без меня вся, эта как ее там — вертикаль власти рухнет! — в глазах старичка мелькнуло что-то змеиное.
Я моргнул, миг и на меня снова смотрят, добрые старческие глаза.
— Понятно! — бодро сказал я. — Действительно, все дома на старых слугах держаться. Без них никуда, здесь я согласен. Не самому же владетелю, хозяйством заниматься? Может совет добрый дашь?